Вещий почерк

Вещий почерк звёздного письма –

На холсте завьюженной округи.

Время девяностого псалма –

Входит и возносит на поруки.

Тянется сквозь полночь тёплый звук,

Месяцем садится за плечами,

Так у сердца, милостию рук,

Мати – несмышлёныша качает.

Робко, по слогам бреду, как встарь

(Как читаю, Боже, как читаю!).

Вот прощён отъявленный мытарь,

Вот блудница радована раем…

Есть ли мне… Да обо мне ли речь

В век, где взор приворожён к бойницам,

Где братоубийственная сечь

Кровью размывает все границы…

Застит веру словоблудный дым,

Попрано седой Руси Крещенье,

Семена кочующей вражды

Тьмою прорастают в поколеньях…

Мир, как ветхий дом, идёт на слом,

Души клином выстроились в вырий…

Господи! Ещё один псалом –

Дай нам миром сотворить о мире!..

Весеннее

Всё не это! Да всё не то…

Милый Боже,

Подарил бы Ты мне пальто,

Что Тебе негоже.

Цвет салатовый, как весна,

Что в снегах робеет.

С Твоего плеча – как не знать! –

Что милее?

Словно сполох луча в траве –

Величавый.

Щеголяла б я на Москве

Важной павой!

Ох, дивились бы все вокруг:

Ей? Да впору?

Провожали бы ввечеру

Долгим взором.

Моросит. Навечерье. Стынь

В мокрых рамах.

Можно ль дерзость теперь простить

Мне, упрямой?..

Закровила под сердцем мысль

Среди прочих:

Хоть бы день, хоть бы час побыть

Чьей-то дочкой…

Рождественское

Ты уедешь в Берлин. Или в Прагу. А может, в Париж…

Я останусь в России. Я, знаешь, останусь в России.

Занесённые снегом, покатые контуры крыш –

В Рождество наполняются звёздною синью.

Голубеет во льдах восхищённая тайной – вода,

Вне времён и наречий Давидова лира играет

И над каждой околицей, где воссияла Звезда,

Богородица белый Покров возвышает.

И такая метель, и такое величие нот

В восходящих псалмах, что плывут от Курил к Беломорью!..

Ни Парижам твоим, ни Берлинам до этих высот –

Не дойти. Не доплыть. Не взлететь кораблём рукотворным.

Ты уедешь в Берлин, Амстердам или каменный Рим,

Верстовыми столбами смутив одинокое сердце.

Я останусь в России глядеть, как сквозь вьюгу взлетят снегири,

Возвещая зарю как родство человека с Младенцем.

Что рядить…

Что рядить, да пестовать бумажки,

Да путями мыслей колесить:

Баба Таня с девятиэтажки –

Олицетворение Руси!

Выглянешь чуть свет в сырые окна,

И зайдётся сердце на строку:

Баба Таня сквозь рясную мокрядь

Держит путь к святому роднику.

Видится ей в утренних туманах:

Синий Днепр, Крещение Руси…

Кедринской царевной-несмеяной

Смотрит ей вослед благая синь.

И пока она идёт сквозь время,

Таинством любви венчая шаг, 

Нам ли горевать, что оскудеет

Божьим светом русская душа.