*      *      *

На темных одеждах – дорожная пыль,

В ладонях – остатки даров.

В угрюмых надеждах – кромешная быль

И пламя грядущих костров.

В угасших глазницах – Иллюзии крах

Да девственных снов лепестки,

Сожженных миров остывающий прах

И море смертельной тоски.

На звездных дорогах мы встретимся вновь –

Ведь сходятся где-то пути? –

И если была между нами любовь,

Прости меня, жено, прости…

СКОРБНЫЙ АНГЕЛ

Любимых слов прекрасная тщета,

Мерцанье тайн в трепещущей строке,

Премудрых книг святая нищета,

Тревожное гаданье по руке –

Как мерное качанье в гамаке…

Холодных дней однообразный ход,

Сомнительный, непонятый никем,

Но кое-как прожитый старый год,

И те же трещины на потолке –

Как тихое течение в реке…

И все глядишь на темный небосвод

И грезишь о забытом уголке.

Там все как здесь – и розовый восход,

И белые туманы вдалеке,

Как тени уходящих налегке…

*      *      *

Ты скажешь: « -  Ночь…». Прозрачный мотылек

Мне на ладонь доверчиво прилег.

Я буду ждать. Ни слова, ни строки,

Лишь слабое дрожание руки.

И страшно думать, что опять во сне

Мой скорбный ангел прилетал ко мне.

А может, в час позора и конца

Безумие за мною шлет гонца?

А может, просто сонный мотылек

Устал и, бедный, на ладонь прилег?!

… И бьются тени в мутное стекло,

Как будто чье-то время истекло.

А может, просто жизнь совсем пьяна?

Там, на дворе, лихие времена…

Ты скажешь: « - Скучно жить в чужом краю!»

Я темные бокалы достаю.

*      *      *

…И золотые будут времена,

И прорастут иные семена

Побегом мощным, что не удержать.

И будет добрым этот урожай,

Питающий размеренную жизнь.

И ржавчиной покроются ножи,

Что лили человеческую кровь.

И тех, немногих, воплотив мечту,

Народы мира припадут к Кресту.

И попранный безумцами Закон,

Подняв из праха, возведут на трон.

И прогремят другие имена,

И золотые будут времена…

А нам – смотреть из темноты веков

На торжество осмеянных стихов,

На правду книг, растоптанных толпой,

В своем тщеславье злобной и тупой,

Вотще свою оплакивать судьбу,

Мучительно ворочаясь в гробу.

*      *      *

Дом помнит все – метели, холода,

Любовь и смерть, лихие перемены,

Разлуки боль… Все помнят эти стены,

И я не первый, кто пришел сюда.

Порой услышу ночью тихий стон,

Невидимого ветра дуновенье,

Неведомой руки прикосновенье

Ко лбу во тьме почувствую сквозь сон,

И думаю: когда-нибудь и я

Приду сюда едва заметной тенью

Бродить в потемках прежнего жилья

По вечерам. И скажет мать, шутя:

«Тех, кто не спит, уносит привиденье!»

И перекрестит перед сном дитя.

*      *      *

Когда душа окаменеет,

Когда отдашь себя сполна,

Когда с небес тоской повеет

И страшной станет тишина,

Когда к родимому порогу

Придешь, как гость, издалека,

Захочешь помолиться Богу –

Но не поднимется рука,

Когда тебя оставят силы,

И ты поймешь, что это знак,

И скорбный ангел бледнокрылый

Смущенно отлетит во мрак,

Когда железные вериги

Тебе покажутся милей,

И ненаписанные книги

Взорвутся в памяти твоей…

Тогда, негаданно-нежданно,

Мелькнет в болезненном уме:

… Весна, царевна Несмеяна,

И древний город на холме…

*      *      *

                        «России нет. Она себя сожгла…»

                                               Максимилиан Волошин

Лихие времена. Тоска в глазах.

Над темной далью колокол усталый

Плывет – и вдруг теряется впотьмах,

Как будто сердце биться перестало.

Что, Русь моя? Ужели это ты

Во тьме времен умолкла тихим стоном?

Но чу! – опять с невемой высоты

Душа блаженным освятится звоном.

О звон иной, нездешней чистоты,

Как благодать пьянящая молитвы!

Горит Восток – что золото разлито,

И золотятся в пламени кресты…

-       Ты говоришь – она себя сожгла?

Что ж до утра звонят колокола?

 *      *      *

Плавилось небо багрово,

День догорал обреченно.

Ты приходила в лиловом,

Я, как положено, в черном.

И, ни о чем не жалея,

Счастью нежданному рады,

Медленно шли по аллее

Возле церковной ограды.

В сумерках тени бродили,

Все на сомнамбул похожи…

Мы ни о чем говорили,

Не замечали прохожих.

Все в этом вечере влажном –

Запахи, звуки, свеченья –

Было особенно важным

И не имело значенья.

… Тлели закаты багрово,

Жизнь проходила неспешно,

Счастливо и бестолково,

Так бестолково, безгрешно.

*      *      *

В багровом мареве заката

Печаль становится иной,

И не тревожит, как когда-то,

Неискуплённою виной.

Бряцают ангельские лиры,

Сгорает страсть, слабеет зло,

Как будто все обиды мира

Светило алое сожгло.

Поговори со мной о Боге,

О светлых днях – поговори,

Когда оборваны дороги,

Когда остыли алтари.

*      *      *

Скажи, кто вопрошает нас из тьмы,

Кого понять извечно тщимся мы?

Огонь небесный, лик неуловимый,

Любой мечты палач неумолимый…

И что себе придумать в оправданье?

Все символы, обряды, заклинанья –

Их смысл убог, и форма их пуста,

От жертвенного дыма до креста.

Смотри, вон шмель блаженство пьет с цветка,

И сладок миг, и смерть, как жизнь, легка,

И дышит светом истина нагая…

А там, уставши от пустой игры,

Летят в пространстве дряхлые миры,

В мучительной тоске изнемогая!

*      *      *

Когда борозда отвергает зерно

И плоть распадается в прах,

Когда прокисает в подвалах вино

И меркнет свеченье в зрачках,

Когда в отдаленных, укромных местах

Ликуют владыки земли,

Когда с пьедесталов в больших городах

Последних кумиров снесли,

Когда, неразгаданной тайной дыша,

Погосты рождают огни,

Когда в бездорожье блуждает душа,

Листая постылые дни,

Когда умирает последний солдат,

Оплакавший пепел святынь –

Тогда просыпается древний набат

В пространствах горячих пустынь.

В остывших кровях пробуждая огонь,

В цепи размыкая звено,

Сияющий Бог разжимает ладонь

И в землю швыряет зерно!