Свинцовая память войны

РОЖДЁННЫМ В НАЧАЛЕ ДВАДЦАТЫХ…

Не на пиршестве побрататься

Вам жестокий век предложил –

Сроднены вы великим братством,

Горьким братством братских могил.

В самолёте, танке, траншее

Суд неправый вела война –

В трёхпроцентную лотерею

Вас разыгрывала она.

Вас – Матросовых, Кожедубов,

Вас – Доваторов, Кошевых

Сосчитают, немея, губы

В каждой сотне –

Трое живых…

Островками редкими встанете

Вы сейчас по большой стране.

Вы – прошедшие ад,

Что Данте

И присниться не мог во сне.

Вам – последним – не знать бы тленья,

Вам бы ввысь лететь да в мечту,

Вы – Великое поколение,

Не упавшее на колени,

А подбитое на лету…

1941 ГОД

Мемуарами сорок первый

Измусолен, как ветхий штамп:

Не успели собрать резервы,

Не поверил разведке штаб,

Растерялся Великий Кормчий

И буденовцев клан при нём…

Мемуары доныне в корчах,

Как писать, не сказав о том

Без утайки и без елея,

Как стрелялись на той заре

Командиры полков – старлеи

И комдивы из лагерей.

Что орудие без снаряда,

Без горючего самолёт,

Без винтовки и без гранаты

Как исполнить приказ

«Вперёд!»?

И ложились («Назад ни шагу!»)

В травостой да в окопный прах,

Возвышая табу-присягу,

Сокрушая предсмертный страх.

И подольских курсантов горстка,

Заслоняя Москву собой,

По-мальчишьи рванула гордо

В первый бой – их последний бой.

…В октябре прилетит упрямо

Белый ангел на эти рвы,

Где Москва не воздвигла храма

На курсантской святой крови.

ДЕТСТВО

В трёх верстах магазин захудалый.

Как бежала туда наша мать!

Керосина ли, спичек хоть малость –

Ничего не успела достать.

Близживущие всё до крупинки

Размели, потому что

                           ВОЙНА

Не победная, как на картинке,

А ножом по живому она.

Отрыдали пока что не вдовы,

Председатель удрал на восток,

А для нас начинался бедовый

Пострашнее тюремного срок.

Три зимы в обветшалом сарае.

Не расстрел –

Ожиданье страшней.

Лишь со смертью

Мы в прятки играли

Больше тысячи дней и ночей.

…Бой последний, недолгий, нестрашный.

Три пожара.

Никто не убит.

Только я,

На две трети вчерашний.

Страх во мне тот, военный, сидит.

Я стоял.,

Словно был непричастен,

Я смотрел,

Словно со стороны,

Незнакомый с понятием счастья,

Ветеран – семилетний – войны.

          *   *   *

Овраги-враги исковеркали ниву,

В расщелинах глина да горький песок.

Тут детсмтво прошло,

Не сказать, чтоб счастливо –

Куском биографии в несколько строк.

Счастливое детство –

Неведомый символ,

Из детства чужого мне, память, займи.

Война –

С оккупацией, страхом всесильным

В мои-то лета –

С четырех до семи.

Помногу недоли,

Удач понемножку,

Недремлющий голод –

Бессонья залог –

С рожденья почти аж до флотской кормёжки.

…Я к сытости долго привыкнуть не мог.

Бурьянят поля.

Сатанеют овраги.

Встречает безжизненный призрак –

Село.

Глотну из колодца неведомой влаги,

Чтоб губы чернобыльским духом свело.

   Беларусь, с. Грязино