(1949 - 2012)

            *   *   *

Соловьиные дроби заката,

Облака и безбедные дни

Невозвратно уплыли куда-то,

Ежевичному духу сродни.

Квёло-грустные листья отвесно

Опадают, но тополь не гол.

Раскрывается медленно бездна,

Шелестя, словно ивовый дол.

У тоски журавлиного клина

Не разжиться прощальной отвагой,

Онемелым восторгом горя.

Величава, как будто рябина,

Остывает над тёмною влагой

И томительно меркнет заря.

            *   *   *

Луг без овсяницы и белены.

Пруд без размеренной долгой волны.

Лес без дубов, без осин, без берёз.

Горе без боли, печали и слёз.

Небо без лёгкой воздушной игры.

Или нора без укромной дыры.

Стая без галок, ворон, голубей.

Нива без колоса или стеблей.

Или костёр без тепла и огня.

Я без Тебя или Ты без меня.

            *   *   *

Взмывало, пропадало и манило,

Тревожило, играло и вело,

Заваливало или хоронило,

Смиряло, возрождало, берегло,

Летело, колобродило, мелькало,

Бодрило – холодило или жгло,

Развеивало, выло, наплывало

На поле, на дорогу, на село.

Блуждало, гнало, медлило, томило,

Кружило, будоражило, мело,

Накрыло, заслонило, обелило,

Объяло, одарило и прошло. 

            *   *   *

В эту ночь не греют даже стены.

Занавеску ниже опущу

И опять – за грустного Верлена.

Вместе с ним тоскую и грущу.

Тишина в саду заночевала,

а тетрадь – на краешке стола…

«Чтобы сердце зла не поминало…

Ты переписала и ушла.

Новый Год. И нет дороже дара.

Но не здесь бокалов тонкий звон.

И забыта старая гитара,

и молчит в углу магнитофон.

Помню всё, с далёкого начала:

в день весенний ты ко мне пришла,

чтобы сердце зла не поминало,

чтоб не поминало сердце зла.

ЗАПОВЕДНОЕ ОЗЕРО

Мы были друг другу, и свету, и воздуху рады,

когда с раскалённой дороги сошли на траву,

и где-то вдали у домов и церковной ограды

мелькнули машины, спеша из Москвы и в Москву.

Увидим ли вновь лопухи на прибрежной лужайке?

И, словно, в былое, вернёмся  снова туда,

где долго над заводью кружатся белые чайки,

и тёплый песок из-под ног вымывает вода?

ДЕРЕВЬЯ

Изо тьмы поднимается свет

и ветвится –

берёза.

Золотые шмели над сугробами

замерли –

верба.

Горевала и рощу родную

спалила –

осина.

На заре загудели соборы

зелёные –

ели.

Колоннады багряного солнца

закатного –

сосны.

Великаны-борцы,

утомлённые битвой –

дубы.

Забелели барашки и овцы

на выгоне –

ива.

Сладкий лиственный улей,

медовое облако –

липа.

Ожерелье деревни

и бусы простора –

рябина. 

БЕЛКА НА ПРОХОДНОЙ

Я один на проходной,

где вертушка из  железа,

с белкой - рыжею душой

потревоженного леса.

От окна и до окна,

не найдя знакомой ветки,

горько мечется она

по чужой бетонной клетке.

Под белёным потолком

 изнывать - не много чести,

если ты не на своём,

на бегу забытом месте.

И спешит она к себе

в бор далёкий и свободный

не по ветке - по трубе,

по трубе водопроводной.