Валерий БАТАЛОВ. Донской проезд

 

Взято из жизни

 

Александр Володин, один из самых успешных наших драматургов последней трети ХХ века, рассказывал, что в процессе работы над пьесой «Пять вечеров» он намного больше вечеров провёл в комнате фабричного общежития. На то, конечно, было согласие её обитательниц. Но он всё-таки сидел за шкафом, чтобы не слишком смущать девчат. Терпеливо сидел и получал жизненный материал для своей пьесы что называется из первых уст.

         Валерию Баталову не было нужды идти на такой эксперимент, когда он сочинял трагикомедию «Донской проезд». Обстоятельства бытования аспиранта-химика в съёмной комнате коммунальной квартиры ему, похоже, отлично знакомы по личному опыту.

         Коммуналка, правда, не была многолюдной – на кухне общались всего лишь две соседки, изрядно поднадоевшие друг другу. Но вот появился квартирант Геннадий, следом его девушка Надя. И действие оживилось, хотя тянуло скорее всего на мелодраму. Когда же появился сын хозяйки съёмной комнаты Аркадий, когда жилищный вопрос выпростался из буден во всей своей неприглядности, тут и стала складываться трагическая ситуация.

         Надо отдать должное автору – его персонажи действуют в полном соответствии со своими характерами и жизненными устремлениями. А пересечение этих стремлений и ведёт к конфликтам, которые прочно отложились в памяти старшего поколения нынешних россиян. Тем более, что действительность начала ХХ1 века стала ещё богаче по части бытового негатива.

         Выступив как драматург, Валерий Баталов, по моему мнению, справился с требованиями нового для него жанра. В пьесе нет пустых сцен, сюжет нигде не пробуксовывает, и в то же время не чувствуется искусственного нагнетания страстей. Вполне могу представить её не только напечатанной, но и поставленной на сцене. С удовольствием пошёл бы на премьеру «Донского проезда».

                                                                 

Юрий ПЕТРУНИН

 

 

Действующие лица

 

Глотова Евдокия Ивановна (Баба Дуня, бабуля) – хозяйка двух комнат в 3-х комнатной коммуналке: примерно – 80 лет, бывшая кубанская казачка. Видная – высокая, густые, хотя и седые, волосы, орлиный нос, большие серо-голубые глаза. Благодаря мужу, работнику НКВД, оказалась ещё до войны в Москве. Выглядит обычно, как Плюшкин; кашляет, вечно лечит своё горло от стрептококков… Но иногда преображается,  и тогда она –  незаурядная, настоящая, воспетая в песнях казачка. Любит музыку, в том числе классическую. Хорошо поёт народные песни. Речь – развитая, так как  от природы женщина умная и постоянно и подолгу слушает радио.

 

Глотов Аркадий– её младший сын, музыкант (играет в военном оркестре на валторне), 30-35 лет. Ниже среднего роста, мордатый кудрявый брюнет с крупными чертами лица: большим носом, твёрдым подбородком и толстыми губами. В лице что-то жестокое, глаза каре-чёрные. Жизнелюб, большой любитель женщин. Остроумен на казарменном уровне, весело смеётся и жестикулирует руками, увлекая людей, особенно женщин, своей жизненной грубой энергией;  нахальный, умеет жить для себя.

 

Мальцева Екатерина Фёдоровна (Фёдоровна) – соседка, хозяйка 3-ей комнаты, 50 лет, рабочая завода «Красный Пролетарий». малограмотная одинокая женщина. Пьёт. Трезвая больше молчит, пьяная – ругается.

 

Нечаев Геннадий Александрович (Геннадий) – бывший аспирант, снимает жильё у Евдокии Ивановны, лет 28-30, среднего роста, серьёзный молодой человек. Сдержанный, честный. Как учёный – суховат, зациклен на своей науке.

 

Панкратова Надя – девушка Геннадия. Студентка Строгановского училища. Москвичка. Жизнерадостная, весёлая, симпатичная девушка.

 

Элла – одна из девушек Аркадия. Студентка  Текстильного института. Иногородняя, мечтает остаться в Москве.

 

Володя и Галя – супруги 30-40 лет – гости Аркадия из Германии.

 

Николай – сантехник, любовник Фёдоровны.

 

        

ДЕЙСТВИЕ  1 

 

 Сцена 1.

 

Лето. Полдень. Квартира – типичная 3-х комнатная коммуналка на 1-м этаже. На кухне Евдокия Ивановна (баба Дуня) –  замотана в зелёный платок, с ног спадают чулки. Звонок у входной  двери. Идёт открывать, кряхтя и бормоча: «Кого это чёрт принёс?..»  Приоткрывает дверь, не снимая цепочки, спрашивает:

 

- Вам кого, молодой человек?

 

            Слышен ответ:

- Мне сказали, что Глотовы  могут сдать комнату.

Евдокия Ивановна.  Кто вам такое сказал?

- Да на улице… соседи ваши.

Евдокия Ивановна.   Ох, уж эти соседи!.. Ну, проходи (открывает дверь). Проходи, проходи, молодой человек. Обувь можете  оставить здесь… Как величают-то вас? Чем занимаетесь?

 

         Входит молодой симпатичный человек в очках, в руках пузатый желто-коричневый портфель:

 

- Меня зовут  Геннадий, то есть… Геннадий Александрович. Я аспирант. Срок закончился, но нужно ещё немного поработать, чтобы защитить диссертацию. А из общежития попросили… Вы тут рядом с институтом – было бы удобно. А вас как зовут?

Евдокия Ивановна.   Евдокия Ивановна я… Это который институт?

Геннадий.  Нефтехимический, на углу, где Ленинский проспект.

Евдокия Ивановна. Знаю, знаю... Я там работала…

Геннадий. Да!.. И кем же вы, Евдокия Ивановна, там работали? В какой лаборатории?

Евдокия Ивановна.   В разных, молодой человек. И у самого Намёткина – вашего директора…

Геннадий. У Николая Сергеевича?

Евдокия Ивановна.   Да, у него самого…

Геннадий. Интересно как…  И кем вы у него работали?

Евдокия Ивановна.   …Я убирала у него кабинет… И скажу вам (смотрит пытливо в  лицо Геннадию): лучшей работы для женщины нет, чем работать уборщицей. Час, два – и свободна, можешь заниматься своим домом, семьёй. И нечего там путаться под ногами, мешать мужчинам целый день.

Геннадий. Да… но есть женщины – выдающиеся учёные!

Евдокия Ивановна (запальчиво). Но тогда у них нет ни семьи, ни дома!.. Нельзя разорваться, молодой человек… Ну, что же ты стоишь? Проходите, смотрите комнату.

 

            Распахивает одну из дверей. Он заглядывает туда.

 

Евдокия Ивановна.   Видите –  всё, что нужно, есть: диваны, стол, шкаф для одежды… Чисто… потому что я там не живу…  Ни тараканов, ни клопов… Постельное бельё можете – моё, можете – своё.

Геннадий. Бельё я куплю.

Евдокия Ивановна.   Тогда…без белья и стирки  будет дешевле…

Геннадий. А гости смогут ко мне приходить?

Евдокия Ивановна.   Конечно! Мне будет веселее… Девушка?

Геннадий. Да… в основном.

Евдокия Ивановна (добродушно).                 Пусть приходит… Ваша комната – вы в ней хозяин. Как же молодому человеку без девушки?    

Геннадий. Тогда хорошо. Договорились. Завтра же стану у вас жить… Давайте вам заплачу за месяц сейчас?

Евдокия Ивановна.   Молодец! Не стал тянуть резину. Вы мне, Геннадий…(смотрит на него вопросительно).

Геннадий. Александрович... А фамилия – Нечаев. Но вы зовите меня просто – Геннадий.

Евдокия Ивановна.   Так вот, Геннадий Александрович, вы мне сразу понравились. Поэтому я вам и сдаю… Да, вот ещё что вам скажу –  самое главное: что-то мне не нравится ваш нос, молодой человек. Его непременно нужно лечить. Да, да… У меня тоже с этого началось!

Геннадий. Хорошо, Евдокия Ивановна. Вы мне тоже понравились. Надеюсь, всё будет хорошо… И нос с вашей помощью полечим. Я действительно простужен.

 

 

Действие 1

 Сцена 2

 

Вечер. На кухне Евдокия Ивановна и Геннадий. На плите чайник. Евдокия Ивановна сидит за столом и, приставив к уху радио, рассеянно слушает его. На столе бутылка постного масла.

 

Геннадий. Евдокия Ивановна, вы давно живёте в Москве?.. По разговору вы, похоже, не коренная москвичка.

Евдокия Ивановна (выключает радио и ставит его на стол).         Какая там москвичка! Я кубанская казачка. Все мои родственники, Фоменко, – кубанские казаки… А замуж вышла за Глотова – пришлого. Голод был, а я из бедной семьи, без отца, умер он. Куда деваться? – и так задержалась в девках… А он из этих был, что в колхоз гнали. Высокий, поджарый был мужик. Стал за мной ходить, помогать и замуж звать… Я пошла за него. А уж после, перед войной, переехали в Москву…

Геннадий. Он погиб на войне?

Евдокия Ивановна    Не… На войне он не был. Он всё в этих…органах служил. Из-за них испортился, страшным человеком стал. Много невинных людей загубил… Я ему говорила, Богом молила, а он – какой там! –  не слушал. Антихристы они все там были… У меня трое детей было – что я могла поделать?     А ему и комнаты эти дали, и платили хорошо… за иудину работу.

Геннадий. Почему иудину? Там были и хорошие люди…

Евдокия Ивановна    Не… Он не такой был... доносил на людей.

Геннадий. …Стукач, что ли?

Евдокия Ивановна    Во, во… стукач.

Геннадий. И что с ним случилось?

Евдокия Ивановна.   Та убили его... Не хочется говорить, - но что там скрывать …столько годов прошло. Нашли после… в канаве. Порешили – весь избит и порезан был.

Геннадий (после паузы).       И вы одна с детьми остались?

Евдокия Ивановна.   Да... Начальство его помогало вначале, пенсию назначили, а потом, как Хрущёв пришёл, перестали помогать, ироды… Пошла работать уборщицей. Теперь на свою пенсию живу.

 

            Кашляет. Не церемонясь, поласкает горло маслом из бутылки.

 

Это я, сынок, маслом подсолнечным промываю – очень помогает – всякую заразу вымывает: стрептококки, стафилококки… Вам тоже бы надо – мне нос ваш не нравится.

Геннадий. Да, да… А где ваши дети, как их зовут?

Евдокия Ивановна (продолжая свое лечение, в паузах). Детей у меня трое. Дочь, Татьяна, замужем давно. У неё двое детишек: мальчик и девочка. В Киеве с мужем живёт… Иногда приезжают в гости.

Старший сын, Женя, здесь, в Москве. Музыкант он. В оркестре народных инструментов играет. Тоже семейный. Очень редко навещает – когда ему нужно что-нибудь… А младший, Аркадий, тоже музыкант, но военный. Сейчас в Германии служит. Остался там после армии в оркестре – и вот уже года два там играет.

 

         На кухню тихо входит женщина в летнем пальто, лет 50-ти, обычной внешности.  Выделяется её лицо – одутловатое и бледное.

 

Евдокия Ивановна (обрадовано).         А вот и Катя пришла с работы, соседка моя! (Обращаясь к ней.) Кать, это мой квартирант, учёный, о котором я тебе говорила давеча, Геннадий Александрович… Вы тут знакомьтесь, а я  пойду, чтоб не мешать.

 

            Кряхтя, уходит с бутылкой масла в свою комнату..

 

Катя.            Совсем бабка чокнулась… с этим своим маслом. Замучила!!! День и ночь полощет свой нос и горло!

Не обращайте на неё внимания.

Геннадий. Да ничего… Вас как по отчеству?

Катя.                  Екатерина  Фёдоровна я, а просто – Фёдоровна… Мне тут надо приготовить, молодой человек…

Геннадий. Да, да… Я пошёл, я уже попил…

Фёдоровна.        Что ж, один чай?

Геннадий. Да… Но вообще я хожу в студенческую столовую. Тут, в общежитии текстильного института… (Уходит в свою комнату.)

Фёдоровна (вслед ему).        Ну и хорошо… Люблю одна, чтоб не заглядывали.

 

            Идёт в свою комнату и приносит в одной руке кастрюлю, в другой  - большую чугунную сковороду. Ставит всё это на плиту разогревать. Сама в это время негромко напевает: «Хазбулат удалой…»  Снова спешит в комнату и возвращается с бутылкой водки и хлебом. Потом содержимое кастрюли наливает в тарелку и ставит её на стол. Туда же водружает и сковороду. Открывает бутылку и наливает в граненый стакан (который достаёт из стола). Бутылку прячет в стол и, оглядываясь воровато на коридор, перекрестясь, одним махом выпивает.  Крякает и начинает есть… Потом повторяет всё  это и снова начинает петь – громче, громче…

 

         Сама садик я садила,

          Сама буду поливать,

          Сама милого любила,

          Сама буду и давать!

 

Входит Геннадий (смеётся).

 

Геннадий. Хорошо поёте, Екатерина Фёдоровна!

Фёдоровна.        А что? Хочу – пою, хочу – пляшу. Я тут хозяйка – одна убираюсь! Твоя бабка только лечится: кхы-кхы, кхы-кхы…

Геннадий. Ну, зачем вы так? Она же старая, болеет.

Фёдоровна (зло).                  Болеет… Да я в сто раз её больней! Всю войну, как пригнали девчонкой из деревни, порох и снаряды делала на заводе.

Геннадий. Вы тоже не москвичка?

Фёдоровна (запальчиво).  Да пошли они, эти москвички, знаешь куда! Они в октябре 41-го  все бежали из Москвы, а нас, девчонок из деревни, не выпускали с завода. Сутками работали! Там и спали… А москвичи – чинуши –  драпали, как крысы, на чём попало. И вещи тащили с собой, когда немец подошёл... Спасибо Сталину – в конце октября дал приказ: расстреливать на месте паникёров и трусов!

 

 

Геннадий (после паузы).      Екатерина Фёдоровна, а где вы работаете?

Фёдоровна.        На «Красном Пролетарии»… Как осенью 41-го пригнали, так там и работаю. И помру там… Спасибо, вот дали комнату в конце пятидесятых… а то всё в общежитии.

Геннадий. Так одна и живёте? Дети есть?

Фёдоровна (опять горячится). Вот пристал! Никого у меня нет. Родители поумирали давно. В Ленинграде только брат с семьёй. А я одна…

Геннадий. И замужем не были?

Фёдоровна (зло).                  Нет...  А иди-ка ты, аспирант, отсюда! Не трави мне душу! А то разревусь сейчас и начну бросаться на всех…

 

           Геннадий уходит. Фёдоровна опять берётся за бутылку.

 

 

Действие 1

Сцена 3

 

6-7 часов вечера.  На кухне Евдокия Ивановна и Фёдоровна. Заняты своими делами: Евдокия Ивановна промывает горло, Фёдоровна склонилась над своей сковородой – ужинает. Звякает входная дверь и в коридоре появляется Геннадий и девушка – лет 20-ти, среднего роста шатенка с прямыми длинными волосами, лицо миловидное.

 

Евдокия Ивановна.   Ба… к нам гости! Проходите, проходите…

Фёдоровна (прячет сковороду в стол; вскакивает).        …Какую кралю подцепил!

 

            Все улыбаются, смеются. Геннадий хочет увести девушку в свою комнату.

 

Евдокия Ивановна.   Не уходите! Представьте нам свою невесту.

Геннадий. Надя  её зовут… (Обращаясь к ней.) Надя, расскажи им о себе.

Надя (смущается).      Да что рассказывать?.. Я учусь, студентка. Строганку, то есть Строгановское училище живописи, заканчиваю…

Евдокия Ивановна (перебивая).  И как же вы познакомились? Он же химик.

Фёдоровна (бурчит). Подожди ты, бабка! Не даст человеку сказать.

Геннадий. Да очень просто, Евдокия Ивановна… Увидел в Нескучном саду симпатичную девушку – она рисовала… Не удержался – подошёл – и  познакомились.

Надя (взволнованно).   Не совсем так! Но скажу…он мне сначала не понравился… напугал – там разные ходят. Я быстро собралась – и домой.

Геннадий. А я не отставал – уж очень понравилась!.. Проводил её до дома и попросил телефон… Потом, сколько ни звонил, – в ответ: «Не туда попали!» 

Надя (объясняя).         Я ему неправильный дала телефон. Нарочно… Но он меня через несколько дней опять поймал возле моего дома…

Фёдоровна.        А где вы живёте, Надя?

Надя.         На Ленинском проспекте. Тут недалеко, на той стороне, где продуктовый магазин.

Евдокия Ивановна и Фёдоровна (вместе). Знаем, знаем! Мы ходим туда.

Геннадий. Она потом опять не пришла на свидание, хотя договорились. Но тут я случайно встретил её у диетического магазина, и уж после этой встречи она меня не обманывала.

Надя.         Да, да…

Евдокия Ивановна (после паузы).                  Так вы художник, Надя?

Надя.         Да…студентка.

Евдокия Ивановна.   У меня тут холодильник облупился… Не могли бы вы его покрасить?

Фёдоровна (машет руками от возмущения).  Что такое ты говоришь, бабка! Девка только на порог, а ты уже «покрась мой холодильник…»  Она, что пришла к своему хахалю красить тебе холодильник?!

Надя.         Ничего, ничего, бабушка! Я вам покрашу. Только не сегодня – у меня с собой ничего нет…

Евдокия Ивановна.   Я же, деточка, не говорю, что  обязательно сегодня. Я справилась только – можно ли это сделать? А покрасить можно потом… Садитесь лучше с нами чай пить. Сейчас чашки принесу.       

Геннадий. Не надо, бабушка…мы в комнате.

Евдокия Ивановна.   Как это?.. За знакомство надо чайку попить.

Надя.         Можно и чаю…

 

         Все соглашаются, кивают… Евдокия Ивановна уходит в свою комнату и приносит красивый сервиз. Фёдоровна тоже на минуту удаляется и возвращается с бутылкой водки.

                         

Фёдоровна ( Евдокии Ивановне).  За знакомство разве чай пьют, бабка!

Геннадий. Не надо водки! У меня есть вино…

 

            Быстро уходит  и возвращается с бутылкой вина, тортом и пакетом фруктов. Ставит всё на стол.

 

Надя.         У нас сегодня праздник!..

Евдокия Ивановна.   Да, Надя, у нас сегодня праздник! К нам в гости пришла молодая, красивая особа, художник!

Фёдоровна.        Которая покрасит тебе холодильник…

Евдокия Ивановна.   И холодильник можно…

Фёдоровна.        Молчи уж лучше, старая. Такта…в тебе нет нисколько!

 

         Геннадий открывает бутылку с вином и разливает по фужерам. Надя моет фрукты. Фёдоровна всё что-то ставит и ставит на стол. Все усаживаются у двух  столов.

 

Геннадий (встаёт).    Ну что, за знакомство?

Все (кричат).      За знакомство!..

        

            Пьют. Закусывают. Что-то кричат, перебивая друг друга. Шум…

 

Фёдоровна (отставляет фужер с вином, достаёт из стола свой стакан и наливает в него водку).  Не могу эту кислятину пить!

Евдокия Ивановна.   А мне очень нравится!..

 

 Берёт в руку бутылку, вглядываясь в наклейку, читает:

 

- Кинз-Мараули… Это что такое?

Геннадий. Это грузинское вино, бабушка… Его любил Сталин.

Евдокия Ивановна (чётко).         Сталин любил «Хванчкару», граждане!

Геннадий (удивленно смотрит на неё). О… вы, бабушка, всё знаете!.. Да.. вы правы, но Киндз-Мараули он тоже любил. Кстати, Фёдоровна, оно совсем не кислое.

Надя) (перебивая Геннадия.  Вот… как о Сталине, так – «граждане!»

 

                        Все, кроме Фёдоровны, смеются.

 

Фёдоровна (перебивая, возбуждённо).   Нет, нет – кислятина, кислятина!

 

Достаёт из своего стола свою сковороду, которую там прятала, и что-то ест, запивая водкой.

 

Евдокия Ивановна (протягивает фужер Геннадию).              Налейте мне ещё, молодой человек, очень понравилось!

Надя.         Мне тоже… Очень хорошее вино.

Геннадий (всем наливает  и обращается к бабушке).  Евдокия Ивановна, теперь вы что-нибудь скажите.

Евдокия Ивановна (поднимает фужер).      Давайте выпьем за нашу молодую гостью, за Наденьку!

Фёдоровна (пьяно).     Подлизывается, чтобы ей покрасила…

Геннадий. Давайте!

Надя. Что вы, что вы!.. Давайте за вас, бабушка!

Геннадий. Да… Правильно. Давайте за вас, Евдокия Ивановна! Без вас и не было бы этой встречи.

Евдокия Ивановна.   О, как вы хорошо сказали! Тогда выпью.      

 

Все пьют. Шум. Гам. Фёдоровна убирает сковороду в стол, а оттуда хочет достать связку сосисок, которая выскальзывает у неё из рук и падает на пол. Подобрав одну из них, она их по полу, как гирлянду, несёт к плите варить. Но царствует на этом празднестве  бабуля, Евдокия Ивановна.  Очень колоритная, в красном цветастом халате, - как настоящая  кубанская казачка. 

 

Геннадий (смотрит восхищенно на неё).        Евдокия  Ивановна! Спойте  нам что-нибудь казацкое, кубанское!

Евдокия Ивановна (расплывается в улыбке).            А что ж не спеть? Споём! Давай, Катя, подпевай.

 

Пауза. Все притихли. Евдокия Ивановна тихо начинает, а Фёдоровна вслед за ней вступает:

 

         Каким ты был, таким остался,

          Орёл степной, казак лихой!..

        

Поют хорошо. Им начинают подпевать Геннадий и Надя. Выделяются голоса Евдокии Ивановны и Геннадия. Потом поют «Вот кто-то с горочки спустился»…

 

Надя (толкает в бок Геннадия).   Спой им Есенина… Вы знаете, бабушка, как он поёт!

 

                          Все смотрят на него. Просят спеть.

 

Геннадий. Хорошо… (поёт.)                  Ты жива ещё, моя старушка…

                                   

Все внимательно слушают. Фёдоровна вдруг начинает плакать. Надя подходит и успокаивает её, гладя, как ребёнка, по голове.

 

Фёдоровна.        Как поёт! Д-душу мне разрывает.. Не могу!.. Давай теперь, бабка, нашего  «Хас-Булата»!

 

            Евдокия Ивановна, молча смотрит на неё, откашливается, и они поют:

        

          Хас-Булат удалой!

          Бедна сакля твоя…

 

Старается Фёдоровна: поёт пьяно, с надрывом... Надя  и Геннадий  слушают, под конец с энтузиазмом подпевают. Получается хорошо и весело.

 

                        Занавес.

 

                           

 

           

 

 

 

 

 

           

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ 2

 

Сцена 1

 

 6-7 вечера. На кухне одна Евдокия Ивановна: промывает горло – слышно бульканье и т.п. Говорит:

 

-  Как прекрасно, что ещё никого нет! – можно продолжить лечение…

 

         Звякает входная дверь, и на кухню входит Фёдоровна, пришедшая с работы.

 

Фёдоровна.        Всё жулькаешь, старая?! Скоро все мозги свои вымоешь…

Уходи отсюда – ко мне гость идёт!

Евдокия Ивановна.   Николай, что ли?

Фёдоровна.        Николай – кто ж ещё?.. Никому я больше не нужна… И то за пол-литра.

 

         Бабуля берёт бутылку с маслом и чашку и уходит в свою комнату. Слышно, как там продолжает лечение.

 

Фёдоровна.        Вот горе! Человека нельзя пригласить!

 

В коридоре мелькает человек. Это Николай, любовник Фёдоровны. Слышно, как говорит:

 

-  Нет, Катя, я не пойду на кухню. Мне не нужны свидетели. Да, и через час мне нужно быть дома. У меня, знаешь, семья… Неси всё в комнату.

 

         Уходят  в комнату Фёдоровны… На кухне никого. Звякает входная дверь. Далее слышен диалог в коридоре.

 

Геннадий. Кажется, никого нет, Надя.

Надя.           А что это булькает?

Геннадий. Это бабуля в своей комнате лечится – горло у неё болит.

Надя. Вот и хорошо, что она дома. Я ей краску принесла для холодильника.

Геннадий. Ты что, сейчас будешь красить?

Надя.         Но я же ей обещала!

Геннадий. Подожди с этим…

 

         Тихонько проходят в комнату Геннадия. Тут же на кухне появляется Евдокия Ивановна: в синем халате химика; на голове по-пиратски, до бровей, повязан зелёный платок; на одной ноге чулок спущен.

 

Евдокия Ивановна (громко).       Как невыносимо жить, когда в комнате не прибрано!.. Лучше займусь делом, пока эта дура со своим хахалем там (показывает выразительно рукой)… прыгает!

 

         Начинает готовить: достаёт из стола капусту, масло, молоко… Напевает:

 

         По диким степям Забайкалья,

         Где золото роют в горах…

 

            Останавливается.

 

Вот бы  нарыть где-нибудь золотишка…

 

            Чихает - это у неё выходит по-детски…

 

У, нечистая сила!.. Не даёт ничего делать!

 

            Опять чихает… И снова поёт:

 

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах!

 

Пауза.  Как жаль, что нет камамбера! До чего же прелестный сыр – объедение! (Медленно, растянуто.)  Хотя и смердит!..

 

            На кухню выскакивает полуголая Фёдоровна:

 

-  Я же тебе, бабка, сказала, чтоб ты сидела в комнате!

Евдокия Ивановна.   А что мне там сидеть, если вы ушли заниматься любовью. У меня дела…

Фёдоровна.        Ну, ладно. Сиди здесь. Не высовывайся (исчезает).

 

         Слышно звяканье входной двери (это она провожает Николая). Снова появляется на кухне.

 

Ну, теперь можно и поесть. Хорошо-то как, бабка!

 

Потягивается, разводя руки в плечах.

 

Я сама, бабуля, стеснительная… А он такой хулиган – развернёт всю, как гармошку!.. Вот это я люблю…

 

            Уходит, напевая, в свою комнату.

 

         Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя…

 

Евдокия Ивановна (вслед ей).      Получила баба своё – и на сердце весело́…

 

            Подхватывает песню.

 

 

 

Действие 2

 Сцена 2

 

            На кухне Евдокия Ивановна поёт «Хас-Булата». Входит Геннадий, за ним Надя.

 

Геннадий. Евдокия Ивановна, вы поёте, как певица!

Надя.           Мне так нравится эта песня…

Евдокия Ивановна.   Ба!.. Так вы дома?! Когда же вы пришли?

Геннадий. Часа два назад.

Надя.           Я, бабушка Дуня, краску принесла…холодильник красить.

Евдокия Ивановна (обрадовано).         Вот спасибо, Наденька!.. (Медленно, с чувством.)         Какая добрая деточка.. Уже принесла!

Надя.           Когда красить будем?.. В будни я не могу – институт. Давайте, бабушка, утром в воскресенье?

Евдокия Ивановна.   В воскресенье – грех…нельзя.

Надя.           Ну, тогда утром  в понедельник…у меня окно.

Евдокия Ивановна.   Замечательно! Мешать они нам не будут (показывает на Геннадия и дверь Фёдоровны).

Геннадий (после паузы).      Евдокия  Ивановна, мы уходим. Наде надо домой.

Надя.         Да-да, бабушка, мне сейчас нужно уходить…

 

            Подходит к Е.И., обнимает и целует её в щёчку. Морщится.

 

-  Чем  от вас пахнет?

Евдокия Ивановна (улыбается). …Постным маслом и…чесноком… Это я нечистую силу отсюда вымываю. (Показывает на горло и нос; продолжает без всякой связи.) Слушала радио… Какой подлец этот Никсон! Переубивал столько людей, и своих в том числе, – и всё ему как с гуся вода… Бедные вьетнамцы!.. Его же надо, как князя Игоря, к двум берёзам привязать…

Геннадий. Да, да, бабушка. Но нам надо уходить.

 

                        Уходят.

 

Евдокия Ивановна (одна на кухне).      Какая славная девчушка! Краску принесла… Не забыла. Вот бы моему Аркаше такую невесту!  …Ой! Что-то заболело в боку – разваливается  организм…не дай, Господи!   .

 

                        Держась за бок, берёт ножик со стола – что-то режет. Вдруг поёт:

 

И за это за всё ты отдай мне жену…

 

            Останавливается.

 

Вот глупый нож! Порезал мне палец…

 

                        Сосёт палец; входит Фёдоровна, смурная после сна.

 

Фёдоровна (смотрит на пол; зло).        Что же ты здесь кровью всё закапала!.. А мне мыть, старая ведьма!

Евдокия Ивановна.   Сама  помою.

Фёдоровна.          Знаю, как ты помоешь!

 

            Хватает половую тряпку и начинает подтирать. Делает всё быстро и умело.

 

Ты, бабка, как рак-отшельник. Забьёшься в свой угол грязный и там «Кхы, кхы», а потом выползешь на кухню и обязательно что-нибудь натворишь!

Евдокия Ивановна (молча собирает свои вещи и уходит с кухни, ворча).

Что разговаривать с невежественным человеком, если он не в духе!

 

            Звякает входная дверь. В дверях кухни появляется Геннадий.

 

Геннадий. Здравствуйте, Екатерина Фёдоровна! Вы что-то рано сегодня с работы...

Фёдоровна (зло).           С работы-зевоты, молодой человек… И снова за работу –

 кровью тут бабка твоя залила все полы.

Геннадий. А что с ней?!

Фёдоровна.  Да ничего! Пальчик чуток порезала, недотёпа!.. А мне мыть!

Геннадий. Да… Но вы не сердитесь. Давайте, Екатерина Фёдоровна, чай пить с тортом – после Нади остался.

Фёдоровна (охотно).  Давай!.. Неси свой торт – это я люблю!

 

         Геннадий уходит. Фёдоровна ставит чайник, достаёт из стола чашки. Геннадий возвращается с тортом, режет его. Фёдоровна разливает чай в чашки. Садятся,  чаёвничают.

 

Фёдоровна (по-доброму).    Ты мне ответь, куда это ты по утрам всё ходишь?.. Я вот Наде твоей скажу…

Геннадий (весело).      Это я бегаю, Фёдоровна!

Фёдоровна.          Как бегаешь? От кого?..

Геннадий. Просто бегаю. Надеваю трико, кеды – и иду бегать.

Фёдоровна (изумлённо).       Во даёт!.. Бегает он! Все вы учёные такие – на работе ни хрена не делаете – вот и надо вам бегать! Вас бы за станок, и целый день стоять…

Геннадий. Я тоже не сижу, а за установкой стою – испытания провожу…

Фёдоровна.          Знаю, какие испытания! Если бы вкалывал, то не надо было бы бегать… И где же ты бегаешь?

Геннадий (мирно).      В Нескучном саду.

Фёдоровна (после паузы).    Не знаю такой сад.

Геннадий. Ну как же? Ленинский проспект перейдёте – и на той стороне Нескучный сад.

Фёдоровна.        Там дома, нахалёнок.

Геннадий. А за домами – сад. Один ряд всего домов… Вы что же – прожили здесь сорок лет и не знали, что там Нескучный сад?.. Это же продолжение парка Горького.

Фёдоровна (обескуражено).         Правда? А я не знала… Хожу на ту сторону в магазин, а что за ним сад – не знала.

Геннадий. Там такие тёти, как вы, бегают и зарядку делают. В пруду даже зимой купаются…

Фёдоровна (сердито).           Ну, я не сумасшедшая, чтоб зимой купаться! Это вы, учёные, забавляетесь – не хрен вам делать. Правильно  вас Сталин к ногтю прижимал и на Колыму ссылал…

Геннадий (злится).     А кто же прогресс двигает, тётя?!

Фёдоровна.          Мы – рабочие! Кто ж ещё?.. Мы строим дома, метро, вкалываем в шахтах… даём сталь. Партия правильно говорит – мы главные!

Геннадий. Чтобы построить дом, запустить процесс, варить сталь, - надо знать, как это сделать, нужны исследования, технология, конструкция. И это всё делают ученые, Екатерина Фёдоровна. Без учёных разве мы полетели бы в космос?

Фёдоровна.        В космос не полетели бы… А нахрен он нужен?! И всё равно – мы, рабочие, главные…гегономы!

Геннадий.   Да, вы гегемоны... Вот вы, наверно, хорошо учились в школе, и учителя вам помогали?

Фёдоровна (на полном серьёзе).    Да… в пятом – три года, в шестом – два…

Геннадий (смеётся). А до пятого отличницей были?

Фёдоровна.        Да… Особливо чтение у меня было хорошее. Учительница всё  просила меня читать, чтобы другие слушали… Я читаю, а они тянулись за мной. Но были дураки, которые меня дразнили: «коова, ошадь, опата»… Это я буквы «р» и «л» не выговаривала. Я брошу читать, зареву и – домой бежать… Училка ходила домой – уговаривала… В следующий раз опять просила читать. Читаю – все слушают – и опять слышу за спиной: «смеые юди, коова, ошадь…» Я опять реветь.

Геннадий (смеётся).   Но всё же учительница научила вас выговаривать эти буквы?

Фёдоровна.          Научила…

Геннадий. Вот видите! Выходит, что наука нужна!

Фёдоровна (рассерженно).  Вот привязался! Что ты равняешь? Я говорю то, что нам, рабочим, партия говорит: мы главные в мире – ге-го-моны.

Геннадий. Гегемоны, Екатерина Фёдоровна. Да, это правда. Рабочий класс у нас главная сила в государстве, с этим я не спорю. Но сила – ещё не всё.  Наука источник знаний и ею прирастает мощь государства. Вот Менделеев…

 

                        Видя, что она не слушает его, уходит.

 

Фёдоровна (поёт): Вышла новая программа – жрать не больше килограмма…        

                    

 

Действие 2

 Сцена 3

 

Вечер. Геннадий на кухне ставит чайник. В доме чуть слышно радио из комнаты Евдокии Ивановны. Звонок. Бежит открывать дверь. В дверях Надя. Слышны радостные возгласы, поцелуи.

 

Геннадий. Как я заждался тебя!!!

Надя.           Я в институте задержалась! Прости, меджвежонок… Я тоже так соскучилась!

 

          В дверях кухни появляется Геннадий с Надей  на руках. Целуются, трутся, как жирафы, своими шеями, кружатся, радостно смеются. Скрываются в комнате Геннадия. На кухню, кашляя, выплывает в обычном своём одеянии Евдокия Ивановна.

 

Евдокия Ивановна (с возмущением).    Не могу слушать этот сон рябой кобылы!.. Разве это Чайковский?!  Они и не слышали настоящего Чайковского…

 

Смотрит на чайник – громко ворчит.

 

Безобразие! Поставил и забыл!..

 

            Идёт к двери Геннадия, стучит и говорит.

 

Геннадий Александрович, вы дома?

Геннадий (из-за двери, смущенно).           Дома…

Евдокия Ивановна.   Вы чайник забыли на плите?

Геннадий (обескуражено).  Да… это я его поставил…

Евдокия Ивановна.   Я смотрю – чайник кипит… Нельзя так.                

Геннадий. Да, я согласен. Я виноват. Сейчас оденусь… 

Евдокия Ивановна.   Не надо одеваться. Я его выключила. Отдыхайте…

 

         Уходит в свою комнату. Дальше действие происходит в комнате Геннадия. В комнате стол, два стула, диван. На столе вино, фрукты и т.п.  На диване полураздетая Надя. Геннадий в трусах.

 

Геннадий (успокаивается и возвращается от двери к Наде)   .        Не одевайся. Она из-за чайника… Ты пришла – и я забыл всё на свете.

 

            Целует Надю и ложится на диван рядом с ней.

 

Ты лучше расскажи, что сказала твоя мама… Говорили обо мне?

Надя.           Да… Говорили.

Геннадий. Ну и что?

Надя (пауза).  Ты не обижайся только…  Но она против.

Геннадий (в шоке).     Против нашей свадьбы?  Почему?!

Надя.           Говорит, что ты… лимита и тебе нужна только прописка в Москве… А у нас всего комната в коммунальной квартире. Но… ты не волнуйся, медвежонок. Я всё равно люблю тебя и буду с тобой, что бы ни говорили мама и мои родственники (прижимается и обнимает его).

Геннадий (твёрдо).    Ничего… Я сам получу в Москве комнату. Наши изобретения признаны, патентуются в восьми европейских странах, и скоро будут внедряться на ряде заводов.  Академик отправил письмо в министерство – просит, чтобы мне как ведущему разработчику и учёному предоставили квартиру в Москве. 

Надя (восторженно).  Как я люблю тебя!!! Ты самый умный, самый талантливый (опять, как котёнок, ластится к нему), самый, самый мой любимый!..

 

            Обнимает Геннадия… Дальше – фантазии актёров.

 

Геннадий (после фантазий). Надь, ты что ль покрасила холодильник?

Надя.           Я… Сегодня утром, как и обещала.

Геннадий. Какая ты у меня добрая… И как покрасила!

Надя.           Ну, что ж  я, художник, холодильник не покрашу…

Геннадий. Дело не в этом. Дело в том, что ты самая добрая, самая лучшая, моя любимая!

 

         Опять обнимаются. Геннадий тянется рукой за диван и включает магнитофон. Поёт Окуджава «Полночный троллейбус…»

 

Надя. Давай лучше танцевальную. Мне так нравится, как ты танцуешь!

           

Геннадий тянется к магнитофону и звучит:

 

            …Мне не понять, тебя мне не понять!

            Когда в тебя вселился этот бес…           

 

            Геннадий встаёт с дивана и танцует. Делает он это классно. Надя восторженно смотрит. Он увлекает её. Танцуют вдвоём. Получается очень хорошо! Потом танцуют рок-н-ролл. Наконец Надя выходит из комнаты. Музыка останавливается. За открытой дверью слышны охи и ахи Нади и Евдокии Ивановны. Геннадий одевается  и тоже выходит на кухню.

 

Евдокия Ивановна.   Вы танцуете, а не видели, как покрасила холодильник ваша умничка!

Геннадий. Нет, я видел – как пришёл.

Надя (Евдокии Ивановне, которая суёт ей деньги).         Не надо, не надо, бабушка! Я вам покрасила так… А сейчас мне надо уходить – мама ждёт.

Геннадий. Уже? Так быстро… 

Надя.           Да, да…

Евдокия Ивановна.   Спасибо, спасибо тебе, милая! Какая добрая девочка…

 

         Продолжает благодарить. Между тем Надя и Геннадий собираются и уходят.                                                

 

Действие 2

 Сцена 4

 

            Воскресное утро. На кухне Фёдоровна за своим столом. На столе, как обычно, её сковорода, водка и пр.  Гадает вслух на ромашке:

 

-  Любит, не любит, любит, не любит, любит!..

 

Смеётся. Наливает в стакан водку – выпивает, крякает, закусывает. Снова гадает:

 

-  Любит, не любит, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, любит!!!

 

         Радостно смеётся. Опять наливает, выпивает, закусывает. Входит Геннадий.

 

Геннадий. Екатерина Фёдоровна, вы опять выпиваете?

Фёдоровна (недовольно).   А что мне делать? Гадаю вот…нарвала ромашек. И выходит – любит меня Николай! Как же не выпить… Ты, аспирант, лучше скажи мне, почему тебя Надя обзывает медведём? Не обидно?

Геннадий (смеётся).   Не медведём, Екатерина Фёдоровна, а медвежонком.

Фёдоровна.          Не всё равно, что ли?

Геннадий. Большая разница… Вы вот допьёте бутылку – вам ещё не такое покажется.

Фёдоровна (сердится).        А ты мне не указывай, сколько мне пить. Мал ещё… Я знаю свою норму.

 

                                        Звякает входная дверь.

 

Фёдоровна.          Бабка твоя пришла. Вот ей указывай. Ты ей платишь… А я убираю за всеми.

 

         Входит Евдокия Ивановна в допотопном осеннем пальто, на голове – её зелёный платок. Держится рукой за нос.

 

Евдокия Ивановна.   У, нечистая сила – жить не даёт! (Уходит  в комнату раздеваться.)

Фёдоровна (пьяная).   Я… пошла.

 

Шатаясь, идёт в свою комнату, а на кухню, уже без пальто, входит Евдокия Ивановна.

 

Евдокия Ивановна (вдогонку Фёдоровне).     У, нечистая сила!..

Геннадий (смеётся).   Так кто же у вас нечистая сила, Евдокия Ивановна?

Евдокия Ивановна.   И то и другое… Но нос больше (оба смеются).

Как мне с вами легко и просто, Геннадий Александрович! Вы меня сразу понимаете… Была бы я лет на пятьдесят моложе – влюбилась бы в вас.

Геннадий. А я бы в вас.

Евдокия Ивановна.   А Надя?

Геннадий. Нади тогда ещё не было на свете (оба смеются). Давайте лучше арбуз есть. Надя звонила – не придёт сегодня. А лежать ему – ещё испортится.

Евдокия Ивановна.   Так несите же скорей!.. Я арбузы люблю (чихает).

 

            Геннадий уходит в свою комнату и тут же возвращается с арбузом.

 

Евдокия Ивановна.   Вот возьмите этот ножичек – он не такой уж грязный…

 

            Вытирает нож о подол юбки и протягивает его Геннадию.

 

Ну, режьте скорей! Хотя, мне кажется, он зелёный.

Геннадий (режет арбуз, он трещит и разваливается).  Смотрите, Евдокия Ивановна, какой спелый, какие чёрные семечки!

 

         Протягивает большой кусок Евдокии Ивановне. Она достаёт  из стола другой нож и, пользуясь им, ест, приговаривая:

 

-  Арбуз ничего себе… Но шкура толстая, кожура. Разве у настоящего арбуза такая кожура?! И семечки… На черта они – гадость!

Геннадий.    Бабуля, грешно хаять такой арбуз, спелый и сладкий.

Евдокия Ивановна.   Сладкий-то сладкий, а зачем столько семечек? У нас дома на Кубани, бывало, арбуз разрежешь – и на весь арбуз две семечки… Вот это арбуз! А это… Нет, нехороший!

Геннадий (с обидой).  А вы сами умеете их выбирать?

Евдокия Ивановна.   А как же!.. Сами выращивали и не уметь…

Геннадий. А доказать можете?

Евдокия Ивановна (с готовностью).   Конечно!

Геннадий. Тогда вот что: я даю вам деньги, а вы – купите арбуз без семечек. Тут недалеко, сразу за домом их продают.

Евдокия Ивановна (входит в раж).     Чудесно, молодой человек!..  Деньги, говорю, давайте на арбуз!..

 

         Геннадий идёт в свою комнату за деньгами. Евдокия Ивановна вслед ему ворчит.

 

Фома неверующий. Я, казачка, этих арбузов столько переела!..

Геннадий (возвращается; даёт ей деньги).    Вот вам деньги. Жду арбуз без семечек.

 

         Евдокия Ивановна  уходит. На кухню вваливается пьяная Фёдоровна.

                                                          

Фёдоровна (недовольно).     Что вы тут шумите? Спать не даёте рабочему человеку! (Видит на столе арбуз.) Ах вы, нахалюги!       Арбуз жрут, а мне не предложат! Мой за вами здесь…

Геннадий (отрезает и протягивает ей огромный кусок).        Возьмите, Екатерина Фёдоровна. Вы же пошли спать…

Фёдоровна (берёт арбуз, пробует его; говорит уже мягче).    А ты, аспирант, этого и ждал, когда я пойду спать.

Геннадий. Нет, я забыл про него.

Фёдоровна (ест арбуз).         Сладкий какой!.. Спасибо тебе… Ты бы, мой золотой, спел мне про мать. Так задушевно ты тогда пел!

Геннадий. Есенина, что ли?

Фёдоровна.          Вот-вот… Есенина этого, которого повесили.

Геннадий. Да он сам повесился!

Фёдоровна.          Сам, да не сам… Ничего ты не знаешь, а ещё учёный. А вот мой брат живёт в Ленинграде – он знает всю правду-матку… Ну, так спой мне ещё раз про его мать-старушку!

Геннадий (мнётся).    Да… как-то сегодня нет настроения.

 

         Небольшая пауза, во время которой Фёдоровна умоляюще смотрит ему в лицо, потом вдруг сползает на колени:

 

-  Умоляю вас – спойте мне, Геннадий Александрович!

Геннадий (осторожно поднимает её с колен).       Хорошо, хорошо. Сейчас спою… Специально для вас.

 

            Прокашливается и начинает петь:

           

         Ты жива ещё, моя старушка…

 

Фёдоровна (молча, слушает, потом плачет и шепчет).   Как поёт!  Сердце выворачивает!!! Лучше всяких артистов…

 

         Звякает входная дверь. На кухню с арбузом выплывает Евдокия Ивановна.

 

Евдокия Ивановна.   Поёте тут без меня. На улице слышно. (Ставит арбуз на стол, он небольшой.)

Фёдоровна (обиженно-зло). Опять ты, старая ведьма, всё испортила мне! Не дала человеку такую песню допеть!

Евдокия Ивановна.   А я знала?!  Он послал меня за арбузом – я и принесла его.

 

Берёт нож, режет арбуз, значительно приговаривая:

 

Он, хоть не такой большой, как ваш, но смотрите, какой у него сухой хвостик…и матка к тому же.

 

            Арбуз не поддаётся. Бабуля кряхтит:

 

У, нечистая сила!.. Помогите же мне, Геннадий!..

 

            Геннадий берёт у неё нож и режет арбуз; она приговаривает:

 

Кончик сухой – значит, спелый. У нас своя бахча была…

 

            Раздаётся слабый треск. Бабуля победно кричит:

 

Трещит – значит спелый!

 

            Наконец арбуз разрезан на две половинки.

 

Геннадий (удивлённо).          Ну, смотрите, Евдокия Ивановна, что вы купили?!

Евдокия Ивановна (подходит и смотрит). Ой, нечистая сила!.. Белый! Смотрите – совсем белый!!!

 

            Геннадий и Фёдоровна громко смеются…

 

Евдокия Ивановна (приходит в себя).          Не может быть! Не может такого быть! Это меня продавец обманул…

 

            Собирается. Берёт половинки арбуза и уходит. Фёдоровна и Геннадий смеются.

 

Фёдоровна.        Ну, бабка твоя сегодня меня развеселила!.. Пойду спать.

 

         Раздаётся звонок у входной двери. Фёдоровна идёт открывать. Слышны возгласы:

 

-  Аркадий – ты?!

-  Я, я, лапочка!..

 

         На кухню входит молодцеватый мужчина в военной форме (сержантские лычки) с чемоданом. Это Аркадий Глотов – младший сын Евдокии Ивановны.

 

                                   Занавес.

        

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ 3

 

Действующие лица – те же,  дополнительно – Аркадий, сын Евдокии Ивановны  (описание см. на стр.1).

 

Сцена 1

 

Вечерние сумерки. На кухне Фёдоровна, пришедшая с работы. Суетится возле плиты и стола. Садится есть. На столе её огромная сковорода и пр. Оглядывается – нет ли кого – и точным движением достаёт из стола водку. В этот момент из бабушкиной комнаты выходит в армейских кальсонах Аркадий. Фёдоровна тут же прячет бутылку в стол.

 

Аркадий (входит на кухню; весело).      Привет, лапочка наша! Кушаешь?..

 

            Молчание.

 

Сердится, труженица наша…

 

            Берёт с плиты чайник, доливает в него воды.

 

Фёдоровна (сердито).         Что ты доливаешь?  Я же только вскипятила!

Аркадий (немного замешкавшись).  Лапочка, что ты так много кушаешь?

Фёдоровна.          А что мне делать?!

Аркадий.  Надо поменьше кушать, раз в пять… Оттого ты такая толстая!

Фёдоровна (зло).           А что! Значит, я не должна ни есть, ни пить… Мальчики меня не любят… Что же я, значит, не должна даже пожрать в своё удовольствие?!

 

Аркадий смеётся-гогочет.

           

Фёдоровна (переходит на крик).  Фикушки вам! Вы здесь грязь разводите.

Ты каждый день новых баб приводишь – е… ёлки-палки с ними,  душ.. Я за вами убираю, мою, вытираю… И ты запрещаешь мне жрать...  Хамло! – вот ты кто!..  Для чего же жить, если даже в своё удовольствие  не жрать!..

Аркадий (весело прерывает её).     Для светлого бущего, лапочка!

Фёдоровна (кричит).  Фикушки вам, фикушки!!!

 

            Вставляет пальцы в рот, неумело свистит, потом, декламируя, кричит:

 

-  Вышла новая программа – жрать не больше килограмма…

 

Аркадий (со смехом). Э-э, Фёдоровна, а что же дальше не говоришь – забыла, что ли?

Фёдоровна.        Нет, не забыла… А поешь-то двести грамм…(останавливается).

Ну, и дурак же ты, Аркадий, и хам!.. Не буду дальше.

 

Аркадий в восторге гогочет и носится в кухне в своих кальсонах. Шум у входной двери. На кухню входит Евдокия Ивановна в пальто с сумками. Все оборачиваются к ней.

 

Евдокия Ивановна (обращаясь к зрителям).         Слава Богу! Лампочку разбили в подъезде – не будет теперь гореть зря!.. А то жгут, гады, а мы – плати.

 

         Снимая пальто, направляется в свою комнату. Аркадий смеётся. Фёдоровна, продолжая  есть, крутит пальцем у виска:

 

-  Совсем свихнулась твоя бабка!

Аркадий (обнимает её).      Да ладно, лапочка. Расскажи лучше – новости какие у вас тут?

Фёдоровна (отстраняя его).        Садись тогда… Не маячь перед глазами.

Аркадий (садится за бабушкин стол).  Ну, лапочка, рассказывай…         

Фёдоровна.          Знаешь, Аркаша, вчера была у своей подруги. Сын у неё, Володя, замуж, значит, что я мелю…  женился.

Аркадий.  …Невеста ничего?

Фёдоровна.           Красавица! Круглая, как булка.  Косы – во! (показывает руками до пола). Чёрные!. А зовут – Светлана.

Аркадий (смеётся, дурачась).  У дураков всё наоборот…Познакомь с ней…

Фёдоровна (укоризненно).    Ну, что ты, Аркаша?..

Аркадий.  А жених – как?

Фёдоровна.        Ничего… 22 года всего. Только лысый… От армии, должно быть,  от радиации …

Аркадий.  Хрен с ним!  Дальше-то что было?       

Фёдоровна (вздыхает и продолжает). Ну вот, Тонька, его мать, напилась, значит, и…закатила скандал!

Аркадий (начинает разыгрывать).       Да?.. А почему? Из-за тебя, конечно?!

Фёдоровна (сокрушённо, с доверием).   Да…из-за меня, Аркаша... Он, Володя, сын её, подошёл ко мне вот так (показывает) и давай меня обнимать… Он любил меня, как сын (плачет).

Аркадий.  А она?

Фёдоровна (продолжает плакать). А она смотрит на нас и ползёт…

Аркадий.  Кто?..

Фёдоровна.        Ну, мать его пьяная.

Аркадий (нарочно).    Какая ещё мать!

Фёдоровна (злится).   Аркаша, ты дурак, что ли?  Тонька – его мать!

Аркадий.  А сын где?

Фёдоровна.          А сын – на груди моей – обнимает меня вот так.

Аркадий.  А мать?

Фёдоровна.          А мать ползёт.

Аркадий.  Как ползёт… по дереву?

Фёдоровна.          По полу!.. Ну, и дурак ты – откуда там дерево?

Аркадий (гогочет).     А дальше что было?

Фёдоровна.        Ползёт и орёт: «Ах ты гадёныш! – Она, значит, твоя полюбовница!.. Я давно догадывалась… Вином  поила эту проститутку! Отец, подлец, бросил – одна растила тебя…»

Аркадий.  А ты что?..

Фёдоровна.        А мне так обидно стало. Сижу и реву…

Аркадий.  А сын?

Фёдоровна.        Он  кричит: «Мамочка, мамочка! Зачем ты так? Не надо! Она же мне, как мать родная…»

Аркадий.  А мать?

Фёдоровна.        «А я, значит, не родная! – кричит. – Гадина, гадина!..» – ругает меня почём зря…такими словами – ужас!

Аркадий.  А ты?

Фёдоровна.        Обидно мне… слёзы душат! Его обнимаю, «Золотой ты мой», – говорю. Тут он кричит своей матери: «Мамочка, мамочка, не надо её обижать!»

Аркадий (глумливо).   Лапочка… а у него эта штучка – ничего?

Фёдоровна.        Какая штучка?

Аркадий (гогочет; показывает на ширинку кальсон).               Вот эта…

Фёдоровна (задыхаясь от возмущения).         Х-хам ты! Хамло!!!  …Ему как человеку, а он скотина, хуже скотины!  …Каким был до армии, таким и остался…

Аркадий (смеётся).  Постой, лапочка, не сердись. Расскажи, что дальше-то было?

Фёдоровна (кричит, наскакивает на него, размахивая кулаками).   

Хамло, хамло! Скотина!!!

Аркадий (гогочет). Ха-ха-ха!!!  Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

 

         Уходит в свою комнату. Фёдоровна садится за свой стол, плачет:

 

Фёдоровна (причитая).   Всё        испохабили… Душу заплевали!.. Он же мне, как сын был, Володенька мой.  …О-о-о, мамочка моя! Совсем я сирота!.. Одна – некому пожалеть…

 

 

Действие 3

  Сцена 2

 

Вечер. Все дома. Комната Геннадия. Он что-то пишет за столом. Звонок у входной двери. Бежит открывать дверь. В дверях Надя. Ахи, охи… Поднимает её на руки, кружит.

 

Геннадий (радостно).          Ты сегодня, Надюша, вовремя!

Надя (взахлёб).   Да вот спешила…       

 

            Целуются. Геннадий опускает её на пол.

 

Геннадий. Давай  – как жирафы.

 

            Трутся шеями, – заливаются смехом. Уходят в комнату Геннадия. Из своей комнаты  выходит Евдокия Ивановна.

 

Евдокия Ивановна.   Чую – Надя пришла…

 

         Подходит к двери Геннадия. Хочет постучать, но останавливается и уходит обратно в свою комнату. На кухню топает Фёдоровна.

 

Фёдоровна.        Поем, пока никого…

 

         Ставит чайник. Достаёт сковороду и др. На кухню выскакивает Аркадий.

 

Аркадий.  Опять кушаешь, лапочка наша?

Фёдоровна.        А тебе что?!

Аркадий.  Да ничего… Кто к нашему академику пришёл?

Фёдоровна.        Надя наверно, девушка его.

Аркадий.  Красивая?

Фёдоровна.        Кровь с молоком! Моложе его лет на десять.

Аркадий.  А прикидывается тихоней… Ну, ничего. Я её у него отобью.

Фёдоровна.        Тебе что, своих мало? Каждый вечер новых таскаешь… И как они к тебе идут – ты же не красавец?!

Аркадий (смеётся).    Цацку покажешь – любую закажешь!.. Больше наглеть и денег не жалеть. Ещё им всем замуж выйти за москвича и прописка в Москве нужна. Вот я и обещаю…

Фёдоровна.        Ну и подлец ты, Аркаша!.. А где же ты их находишь?

Аркадий.  А где хочешь! На улице, в метро… если понравится. Одна из пяти-десяти соглашается.

Фёдоровна.        А как же бабка?

Аркадий.  Бабулечку-сморкулечку я загородил шкафом пока… А потом вытурю этого чистюлю. Надоел он мне!

 

         Из комнаты выходит Геннадий, за ним Надя (прячется за спиной Геннадия).

 

Аркадий (громко).      Ага! Девушек водишь?.. Ну-ка, покажи кадр!

Геннадий (Наде).        Познакомься, Надя, - это сын Евдокии Ивановны – Аркадий.

Аркадий (подбегает к Наде и протягивает руку).   Какая девушка! Лапочка!!!

Надя (смущается).      Вы скажете такое…

Геннадий. Ой, забыл, Надя… (Отлучается на минуту в свою комнату.)

Аркадий (тут же обнимет и целует Надю; страстно). Я в Вас сразу влюбился!.. Такая девушка!!!

 

         Возвращается Геннадий с портфелем. Аркадий отскакивает от Нади; стоит как ни в чём не бывало. Надя молчит в смущении.

 

Геннадий. Мы уходим, Надя? Ты хотела домой.

Надя.         …Да, да. Меня мама ждёт…

 

            Прощаются. Уходят. Аркадий следует за ними.

 

Аркадий (вслед им).   Приходите, лапочка, ещё!..

Фёдоровна (немного погодя, когда на кухне они одни с Аркадием).   Ну и нахалюга ты, Аркадий!

Аркадий (смеётся).    «Смелость города берёт», пончик мой! (обнимает её). Я вот прошлым летом отпуск проводил в Ялте…

Фёдоровна.        Это когда ты к матери всего на один день заехал переночевать?

Аркадий. Да, Фёдоровна… Так вот, смотрю, на пляже артисточки из Москвы отдыхают. Одна – со своим ребёнком, маленькой девочкой. Я девочке –  виноград, играю с ней… Мамаше, конечно, нравится. Тогда я её вечером в ресторан, а ночью она уже моя… Потом переключился на других.

Фёдоровна.        Где же столько денег взял?

Аркадий (смеётся).    Деньги надо уметь добывать, лапочка. Люди делятся на две половины: одна зарабатывает деньги, копит их, складывает; другая – их тратит! Вот так-то…

Фёдоровна.        Значит, ты их тратишь?

Аркадий.  Да, я трачу (уходит в свою комнату).

Фёдоровна (качает головой).         Чтобы тратить, надо заработать сначала. Я сорок лет работаю – не могу ни на юг поехать, ни шубу себе купить.

 

            Звонок у входной двери. На кухню входит Геннадий.

 

Фёдоровна.        Проводил?

Геннадий. Проводил.

Фёдоровна (после паузы).    Смотри, Аркаша у тебя Надю отобьёт!..

Геннадий. Не отобьёт…

Фёдоровна.        Он хитрый и подлый… Ты против него слабак.

Геннадий (твёрдо). Ну, это мы ещё посмотрим.

 

         Звонок у входной двери. Геннадий идёт открывать. Слышен женский, почти детский голос:

 

 Аркадий Глотов здесь живёт?

 

Геннадий. Здесь. (Аркадию в дверь.) Аркадий, к тебе пришли!

Аркадий (выскакивает из комнаты).    А… лапушка моя пришла! Проходи, проходи…

 

          В коридоре мелькает девушка, худенькая – почти девочка. Аркадий, обнимая, ведёт её в свою комнату.

 

Фёдоровна (Геннадию).       Вот, видишь!

Геннадий.          Да… Ну, а зачем ему тогда Надя?

Фёдоровна.        Затем!.. Не понимаешь ты, учёный, ничего. Козёл он и есть козел!.. И ещё – он тебя не любит.

Геннадий. …Я и сам думаю уйти отсюда, что-нибудь другое найти.

Фёдоровна.        Что – уйдёшь от нас?

Геннадий.          Да… Надо.

Фёдоровна.        Не уходи! Кто мне ещё так споёт… Есенина? Но скажу тебе не кривя душой: надо тебе уходить, надо… Эх! (поёт):

 

 Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя!..

 

         . Геннадий, послушав её немного, задумчиво уходит в свою комнату.           

 

 

Действие 3

 Сцена 3

        

Утро. На кухне Евдокия Ивановна и Аркадий. Она занята своим носом, он – суетится, собираясь на службу.

 

Евдокия Ивановна.   Это невыносимо!

Аркадий.  Что такое?

Евдокия Ивановна.   На улице холод, минус пять градусов, а они не топят!.. А летом топят – к сушителям этим…полотенцев – нельзя прикоснуться!

Аркадий (смеётся).    А ты бы им, в ЖЭКе, сказала.

Евдокия Ивановна.   Ходила летом… Говорят, что 60 градусов должно быть там.

Аркадий.  Ха-ха-ха! Вот тупость!.. В Германии как? На улице холодно – топят, жара – не топят! Всё регулируется автоматически. Экономят и не издеваются над людьми.

Евдокия Ивановна.   Летом – 60, а сейчас холодные, а плату берут…

Аркадий.  Вот, вот… Один напишет, другие – выполняют, не думая, – Россия!

Евдокия Ивановна.   Да каждому дураку понятно: холодно – топи, жарко – не топи!         

Аркадий.  Дураку понятно, а чиновнику – нет. Ему всё до фени, кроме своего кармана и личного спокойствия.

 

            На кухню входит Геннадий в трико, с полотенцем (из ванной).

 

Геннадий. Аркадий, как вы всё правильно говорите о чиновниках!

Аркадий.  А у нас в армии то же самое. Генералу главное – спокойная жизнь!  (Матери.) Шла бы ты, сморкулечка, к себе в комнату. Дай нам поесть и поговорить.

Геннадий. Зачем вы так…матери?

Аркадий (вслед уходящей недовольной матери).     Пусть уходит... Ты, умный, лучше загадку про полковника отгадай (смеётся):   

-  У кого прямые сапоги?

Геннадий. …У полковника.

Аркадий.  А гармошкой?

Геннадий (немного подумав).        У лейтенанта…

Аркадий.  Правильно!.. А что у них – наоборот?

Геннадий. Мозги!..

Аркадий (смеётся).    Правильно…но ответ не точен, подумай ещё.

 Геннадий.         А…

        

Оба смеются, особенно Аркадий. По ходу  едят, пьют.

 

Геннадий.           На чём вы играете?

Аркадий.  На валторне… Слушай, обращайся ко мне на «ты», чтоб меня не напрягать.

Геннадий. Хорошо… Трудно на ней играть?

Аркадий (смеётся).    Настоящий музыкант играет на скрипке, а медведь – на альте, валторне…

 

(Показывая пальцем на бутерброд, который ест Геннадий.)

 

Знаешь, квартирант, с чем лучше есть бутерброд?

Геннадий. С икрой, наверно.

Аркадий.  Нет…

Геннадий. А с чем?

Аркадий (смеётся).    У нас в оркестре есть один трубач. У него четверо детей… Так вот, ест он как-то бутерброд… Я смотрю и не могу понять, с чем он у него? А он мне говорит: «Хочешь?» – и берёт нож, отрезает половинку и даёт мне... – Смотрю – а это жареные макароны на хлебе!.. Чуть дурно не стало. А он мне: «Ешь – вкуснее ничего нет! Жена всегда мне на обед варганит». И всё это он на полном серьёзе говорит… Я ему бутерброд назад: ешь сам, говорю, свои макароны… Он обиделся – враг теперь мой.

Геннадий. Ну и зря обидели. Я тоже всё с хлебом ем – дома приучили с детства, – даже если на гарнир – макароны.

Аркадий.  Это от нищеты… А я стараюсь, как немцы, хлеб не есть. Вот курочку, свининку – другое дело!..  Ну, ладно… Ты, академик, лучше скажи мне, когда ты съедешь, освободишь мне комнату?

Геннадий (оторопело).        Но Евдокия Ивановна мне об этом ничего не говорила.

Аркадий.  Я тебе говорю… Теперь я тут хозяин – понял?..  И я хочу жить, а не прозябать, как ты. Три дня тебе даю. А если не найдёшь, то поменяемся: ты к сморкулечке, а я в твою комнату.

 

         Раздаётся звонок у входной двери. Аркадий идёт открывать. Слышны радостные возгласы. В кухню в сопровождении Аркадия входят мужчина и женщина. Из своей комнаты выглядывает Евдокия Ивановна.

 

Аркадий ( обращаясь к Геннадию).       Это мои друзья – Володя и Галя! Приехали из Берлина, оттуда, где я служил… И тебе уже сегодня придётся потесниться. Будут ночевать в твоей комнате.

Геннадий. Хорошо… (уходит в свою комнату.)

 

         На кухне остаются Аркадий, гости, которые передают ему какие-то вещи. Гости ведут себя как-то стесненно. К ним выходит Евдокия Ивановна.

 

 Галя (бросается к ней). Здравствуйте, бабушка Дуня! Вы нас помните?

Евдокия Ивановна.   А как же! Помню, конечно… Вы же у нас были…

Аркадий (бабушке).    Ты, бабка, шла бы лучше в свою комнату сморкаться. Мы тут посидим, горло промочим…

Владимир (поспешно).         Нет, нет, Аркадий! Нам сидеть некогда. И Галя плохо себя чувствует, не может…

Галя.                   Да-да  …Аркадий. Я очень устала, да и поздно уже, а нам завтра ехать…

Аркадий (удивлённо).  Что же, и не выпьем?

Галя и Владимир (вместе). Нет, нет! Нам бы выспаться…

Аркадий (обиженно). Как сговорились, дружно выступаете… Ну что ж, как знаете… Комната и диван для вас есть. Бабка, принеси им что-нибудь постелить.

Галя (поспешно). Не надо ничего. У нас всё свое есть –  вон  в чемодане.

Аркадий (обиженно). Ну... как знаете, гости дорогие…

 

         Уходит молча в свою комнату.  Уходят и гости в комнату Геннадия.

 

 Евдокия Ивановна (недоумённо разводит руками).         Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!  (покашливая, уходит в свою комнату).

 

 

 Действие 3

 Сцена 4

 

Утро следующего дня. Аркадий и Фёдоровна уже ушли на работу. Бабушка в комнате лечится. На кухне гости Аркадия – Владимир и Галя пьют чай. Входит Геннадий.

 

Геннадий.          А где Аркадий?

Владимир.         Ушёл на службу… Мы вот допьём чай и тоже будем собираться – поезд в 12 часов.

Геннадий. Куда вы едете?.. Вчера даже не поговорили.

Галя. Так, вы же уже спали!.. А нам – в Курск, там мои родители  и дети.

Геннадий. Сколько их у вас?

Галя.                   Двое – Толик и Катя.

Геннадий. Большие?

Галя.                   В школу ходят… Толик – в 3-ий, а Катенька – в 1-ый класс.

Владимир (встревает).       Да погоди ты… Мы вот что должны вам сказать… Вы  ведь вчера не стали возражать, чтобы мы в вашей комнате переночевали…

Геннадий. Да что вы! У меня же там, ещё диван. – Жалко что ли! Надо помогать людям.

Владимир.         Так вот, короче. Вам надо уходить отсюда, от Аркадия.

Геннадий. Почему? Вы же вот приехали к нему?

Владимир.         Нам деваться некуда было – надо было ему кое-что передать по службе. И сегодня же уезжаем.

Геннадий. Но почему же?

Владимир (молчит; потом решительно).      Он вор!

Геннадий (растерянно).      У меня воровать нечего…

Галя (горячо).    У нас украл десять тысяч рублей!

Владимир (Гале).        Подожди – не волнуйся… (Геннадию.) Да, больше некому было. Он у нас ночевал тогда…

Геннадий (приходя в себя).  Так вы бы заявили!

Владимир.         Доказательств нет… И потом – мы поздно спохватились. Он мой товарищ… В одном оркестре играли.

Галя (возбуждённо). Он, он! Больше некому… Зачем было ехать к нему?

Владимир.         А куда? Все гостиницы забиты, и передать ему нужно было…

И потом – я хотел…заглянуть ему в глаза. И теперь убедился. (Геннадию твёрдо.)  Вам надо  уходить отсюда… Он опасный человек!

 

         Голос из коридора:

 

 -  Молодой человек, а когда это деньги у вас пропали?..

 

Все оборачиваются. В дверях  кухни стоит Евдокия Ивановна. Все в замешательстве.

                                                

Владимир (после паузы).     Прошлым летом, бабушка.

Евдокия Ивановна (покрутив нос).      Похоже, вы правду говорите…

Галя (горячо).    Но мы пропажу обнаружили только осенью. Деньги были спрятаны…

Евдокия Ивановна.   Да, хитрый какой... И подлец – как его отец!.. Один из детей  пошёл в него... Он и у меня уже выманил все деньги со сберкнижки. Говорил: ему на операцию нужно, а сам их на шлюх тратит.

Галя (со смехом).        Он бабник ещё тот. Ни одной не пропустит!

Евдокия Ивановна.   Вот-вот… Сами виноваты – пустили козла в огород. Как доказывать теперь будете?

Владимир.         А мы ничего доказывать не будем. Нет их, доказательств! И время ушло. (Встаёт; Гале.) Пора, Галя,  уходить – поезд. Пусть у Аркадия на совести останется…

Геннадий. Совесть у людей разная – у некоторых её совсем нет.

Галя (горячо).    Бог все равно есть! И он его накажет!

Евдокия Ивановна.   Так он его уже наказал… раз сдал сатане. Он у меня маленьким менингитом болел… Думала – не выживет. Жалела, не наказывала его… Выжил… Лучше бы…

Галя (возбуждённо).   Что вы такое говорите, Евдокия Ивановна? Он же ваш сын!

Евдокия Ивановна.   Да… Я во всём виновата. Я его родила (закрывает лицо платком – плачет).

Галя (бросается к ней).                 Ну что вы, бабушка,  разве вы виноваты? У вас, кроме Аркадия, ещё двое детей. И они  хорошие! И внуки!

Геннадий и Владимир (вразнобой).               Да-да… Евдокия Ивановна, успокойтесь, успокойтесь… Вы не виноваты!

Евдокия Ивановна (сквозь слёзы).        Двое – хорошие, а третьего, самого маленького, не уберегла…

 

         Пауза, во время которой Владимир и Галя начинают собираться в дорогу. Геннадий утешает Евдокию Ивановну. 

 

Владимир.                   Ну, прощайте, бабушка…и вы, Геннадий.  Помните, что я вам сказал…

Галя (обнимает, целует Евдокию Ивановну).          До свидания, до свидания…(все идут к входной двери).

Евдокия Ивановна (крестит их на дорогу). Господь с вами…

 

            Евдокия Ивановна и Геннадий возвращаются на кухню.

 

Евдокия Ивановна.   Вот люди хорошие… А Аркадий-поганец – руку к ним запустил?..  Да, конечно, он! А то на какие же деньги он прошлым летом в Ялте гулял? Хвастал, что там московские артистки за ним бегали… И меня объегорил сейчас.

Геннадий. Отдаст, если попросите.

Евдокия Ивановна.   Нет. Не отдаст. Я знаю… Да и на что они мне? Похоронят дети как-нибудь… Ты же, сынок, его не бойся. – Что, гонит из комнаты?

Геннадий. Да, говорил…

Евдокия Ивановна.   Вот поганец-мерзавец! Даром, что сын родной мне… А ты  переходи ко мне. Будешь платить меньше… Мне, Геннадий Александрович, с вами будет покойно и хорошо.

Геннадий. Спасибо, Евдокия Ивановна! Мне тоже с вами хорошо. Поживу с вами, но буду искать отдельное жилье.

Евдокия Ивановна.   Вот и хорошо.  Живите – сколько пожелаете. Пока не жеۥнитесь на Наденьке!.. – Скоро?

Геннадий. Боюсь, свадьбы не будет.

Евдокия Ивановна. Как так?

Геннадий. Мама её против. Говорит, что я «лимита»… А ехать из Москвы Надя сама не хочет.

Евдокия Ивановна (выразительно).     Какая глупая женщина её мама!    (Хватается за нос и спешит в свою комнату.) У, нечистая сила! Не даёт поговорить с милым человеком… 

Геннадий (задумчиво).         Странно как-то… Старая. Сморкается всё время. Одета чёрте как… А мне почему-то с ней легко. Понимаем друг друга… Даже уезжать от неё не хочется.

                       

Занавес                     

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ 4

 

Сцена 1

 

            Субботний зимний день. Полдень. На кухне за своим столом Фёдоровна в халате. На столе почти пустая бутылка из-под водки и её сковорода – тоже почти пустая.

 

Фёдоровна (пьяно поёт).     Как по нашей речке…плыли три дощечки (Икает и начинает снова.)    Как по нашей речке плыли три дощечки…

 

            Останавливается и тут же на кухню выскакивает Аркадий в трусах.

 

Аркадий.  А как там дальше, лапочка?

Фёдоровна.        Эх, ё… твою мать! Плыли три дощечки!

Аркадий.  Ха-ха-ха!.. Вот в этот раз ты правильно спела, не забыла текст, лапочка наша… Накушалась уже?

Фёдоровна.        Не твоё дело, нахалюга! Ты вон опять с новой кралей, а ко мне Николай не пришёл.

Аркадий.  Ха-ха-ха! (достаёт солёный огурец из банки на бабушкином  столе и уходит в свою комнату).

Фёдоровна.        Вчера какая-то баба, сегодня – студентка… Сопля, а уже по мужикам таскается…

 

         Встаёт, смотрит в коридор – нет ли кого. Потом идёт к столу, на котором стоит банка, и достаёт оттуда огурец. В это  время сзади неё слышится скрип двери. Она моментально прячет огурец за пазуху и оглядывается: дверь Аркадия приоткрывается и снова закрывается. Всё тихо.

 

Фёдоровна (вздыхает).                  Ух!  Как напугал…чёрт!

 

         Идёт к своему столу. Садится, достаёт из-за пазухи огурец и собирается его резать. В этот момент дверь Аркадия распахивается – он выскакивает на кухню.

 

Фёдоровна (моментально накрывает огурец сковородой; недовольно).

Что ты шастаешь взад и вперёд! Вчерашний день потерял, что ли?

Аркадий (смотрит по сторонам).        Подставку не видела?

 

Поднимает её сковороду и видит огурец.

 

 …Мой огурец…Фёдоровна! Воруешь потихоньку?

Фёдоровна (теряется, краснеет).         Нет, нет… мой. Со вчерашнего дня остался, Аркаша.

Аркадий.  А что ж ты тогда его прячешь, грязной сковородой накрыла – а?

Фёдоровна (пьяно).     Каюсь, каюсь, Аркаша… Чёрт меня, пьяную, дёрнул. Больно закусон хороший! Не утерпела.

Аркадий (злорадно).   Каюсь, каюсь… Нет, я тебя проучу, Фёдоровна, чтоб ты знала, как у меня воровать. Но не сейчас… Некогда мне – проводить Эллочку надо (идёт в свою комнату и тут же, уходя, мелькают со своей пассией в коридоре).

Фёдоровна (сокрушенно).    Эх, дура я, старая дура! Так попалась…

 

Плачет и уходит в свою комнату. Возвращается Аркадий. С ним Геннадий – идут на кухню.

 

Аркадий.  Видел мою девочку?

Геннадий. Студентка?

Аркадий.  Да, из Текстильного института. У них тут общежитие – живёт там. А я ей пообещал московскую прописку – так она на второй день прибежала.

Геннадий. Зачем же обещать то, что не выполнишь?

Аркадий (смеётся).    А затем, чтобы их, дур, в постельку заманить… Им всем Москву и принца подавай.

Геннадий. Ты –  не принц…

Аркадий.  Это не важно. Главное – Москва: не хочется им уезжать из неё. К тому же у меня три комнаты!

Геннадий. Какие три комнаты?

Аркадий (выдерживает паузу; снисходительно).   Ну, ты – наивняк, аспирант-мутант!.. У вас все там такие в академии – в небе летают, не ведают, что на земле творится?

Геннадий. …Да нет – не все.

Аркадий.  Всё проще пареной репы… Бабке моей – 80, а Фёдоровне,  придурошной, уже за 50. Но она пьёт. Поэтому ей можно помочь… И в результате у меня трёхкомнатная квартира  на Ленинском  проспекте в Москве!

Геннадий (озадаченно).       Как это – помочь?..

Аркадий (раздражённо).     Слушай, мутант, ты мне надоел со своими детскими вопросами!..  Я тебе давал три дня, чтоб ты уехал. Сколько уже прошло?.. Ещё один день – и сматывайся…или к бабке. Но всё равно – ищи себе другую хату. Понял  меня?

Геннадий (идёт в свою комнату).         Да… Ищу…

Аркадий (издевательски).   Академик… Дважды два сложить не может. Недотёпа!.. Таких всех надо к станку поставить или в колхоз – навоз убирать. Может, тогда начнут понимать жизнь…

Ты, говорит, « не принц».  Ну, я тебе покажу, принц, как рок-н-ролл танцевать под БИ-БИ-СИ…  

 

            На кухню идёт Фёдоровна. Ставит чайник на плиту.

 

Аркадий (с оттенком издевательства).        Что, чайку захотелось?

Фёдоровна.        Да…

Аркадий.  Ну, ещё бы – с бодуна…

Фёдоровна (зло).                  А тебе какое дело?!

Аркадий (тихо; в зал).  Сейчас покажу…

 

Фёдоровна суетится – собирается пить чай. Аркадий незаметно приоткрывает газовый кран духовки. Сам уходит в свою комнату.

 

Фёдоровна (ворчит).  С бодуна… Приехал тут, командует. Никому от него покоя…Что-то газом пахнет…

 

         Подходит к плите. Смотрит… Раздаётся взрыв! Вылетает дверца духовки, прыгает и разливается чайник. Фёдоровна в ужасе приседает и застывает на полу… На кухню выбегает Аркадий, за ним Геннадий. Аркадий с хохотом поднимает Фёдоровну.

 

Геннадий. Что случилось?

Аркадий (смеётся). Да вот, лапочка наша тут испугалась. Не закрывает газ… Почему у тебя, Фёдоровна, в духовку газ открыт? Надо закрывать (демонстративно закрывает оба крана)…

Фёдоровна (понемногу приходит в себя).       Не знаю… Я открывала для чайника…

Аркадий (смеётся).    Пить надо меньше, лапочка наша. Тогда будешь помнить, что открываешь.

 

            Обнимает  и помогает ей дойти до её комнаты.

           

 

Действие 4

 Сцена 2

 

         Звонок у входной двери. К двери бежит Аркадий и следом за ним Геннадий. Слышны возгласы.

 

Аркадий (весело).        Лапочка наша, Надя пришла!.. А мы так соскучились (хочет обнять её).

Надя (смущенно отстраняясь). Ох, Аркадий!.. Не надо… Какой вы темпераментный однако!

Геннадий (отстраняет его; раздражённо).  Ну, хватит, Аркадий. – Ко мне же пришли!

Аркадий (уходя в свою комнату; весело).  Это мы ещё посмотрим, к кому…

 

            Геннадий целует Надю, хочет поднять, как обычно, на руки.

 

Надя.                  Ой, не надо, Гена… Аркадий тут.

Геннадий.          Он же ушёл!

Надя.                  Всё равно… не надо.

Геннадий (отпускает её). Ну, тогда пойдём в комнату.

Надя.   Нет… Я всего на минуточку…предупредить, что сегодня не смогу.

Геннадий. Почему?

Надя (мнётся).   У нас сегодня выставка… Меня пригласили выставить свои картины.

Геннадий. Это хорошо. Мне бы посмотреть!

Надя.         Не надо…  И вообще – ты сегодня какой-то очень скучный…

Геннадий. Я такой, как всегда, а вот ты…

Надя.         Нет… Вон Аркадий…прямо огонь! А ты скучный…

Геннадий. Какой есть.

Надя.         Нет-нет! Раньше ты был другой… Да, как с твоей квартирой?

Геннадий. Никак.

Надя (смотрит на него пристально).    Что, не дают?

Геннадий (с сожалением).   Не дают… Спросил там один: «Вы член партии?» Я говорю: нет… Тогда он: «Вы даже не член партии, а хотите получить жильё в Москве?  О чём вы думали?!»

Надя.         А кто это спросил?

Геннадий. Секретарь парторганизации.

Надя.         А дальше что было?

Геннадий. Я говорю: я думал о катализаторе, как бы мне  его синтезировать, чтобы полимеризация этилена на нём прошла лучше, чем на известных аналогах. И это мне удалось – мы получили восемь зарубежных патентов.

Надя.         А он что?

Геннадий. А он говорит: « Не о том вы думали!.. Не такой уж вы наивный, чтобы этого не понимать».  А другой тип вдруг говорит: «Рок-н-ролл со студентками пляшете и аморальную жизнь ведёте…»

Надя (разочарованно).         Да… Не надо было так им отвечать… Ну, я пошла… Геннадий (спохватывается).        А когда же теперь встретимся?

Надя (несколько разочарованно).  «Аморальную жизнь…»

Геннадий. Он хотел сказать: аморальный образ жизни.

Надя.         Какая разница!  Я позвоню тебе или сюда забегу. Не надо меня провожать!..

 

         Геннадий провожает её до двери. Целует – и она уходит. Он  молча идёт на кухню, ставит чайник. Выбегает Аркадий.

 

Аркадий.  Надя ушла, что ли?

Геннадий (сухо).            Да, ушла.

Аркадий,  Что же ты её в постельку даже не затащил?!

Геннадий. А что, это – главное?

Аркадий (горячо, очень жестикулируя).        Конечно!.. Бабе нужна любовь-морковь и ласка! А всё остальное – сказка!.. У меня  вот сейчас Леночка спит – умаялась киска. Ты её видал. А тут вчера познакомился с одной… Лицо тонкое, мраморное. Носик маленький, губки аленькие. Волосы – рыженькие. Зубки беленькие – изо рта не пахнет – прелесть!.. Шейка длинненькая – бывают такие, лебединые! Плечики ровные, попочка круглая. Стройная – балерина!.. А груди! – маленькие, как орешки, – уже проверил...

Геннадий (удивлённо).          Ну, вы даёте… Аркадий. Прямо сатир! Стихи не пишете?

Аркадий (довольно).   Нет. А что?

Геннадий. Так говорили сейчас. Столько энергии, экспрессии!.. За это вас, наверное, женщины и любят?

Аркадий (самодовольно гогочет). Не только за это… Но, правда, – сам люблю, волнуют меня только красивые женщины. Бабулечка-сморкулечка мне говорит: «Тебе нужна добрая женщина». А я ей: «А если она, как атомная бомба?!» Нет, я люблю красивых и разных. Не могу с одной долго. Это как одну овсяную кашу долбить каждый день.

Геннадий. А я наоборот: к одной привыкаю – и никто мне больше не нужен.

Аркадий.  Вот таким, как ты, и наставляют рога!

Геннадий. Почему?

Аркадий (смеётся; наставительно).     По кочану!.. Эх, академик… Любая женщина хочет разнообразия, горячей крови. – Чтобы ей восхищались, носили на руках каждый день. А с такими, как ты, быстро наступает скука и мерзлота.

Геннадий.          Да,  в этом что-то есть, вы правы… Но ведь привыкаешь – и не до роз. Разве не так?

Аркадий.  Я же говорил тебе: не могу с одной… Скука! Привыкаю – и не фурычит – пломба!

Геннадий. Что-что?

Аркадий (смеётся; снисходительно).    Непонятливый ты… Это – вот идёт впереди девушка, смотришь – бомба! Обгоняешь её, а там, вместо личика, – пломба!

Геннадий. Ну, вы не правы. Бывает…

Аркадий (прерывает рассерженно).     А что это ты опять меня на вы?!

Геннадий (твёрдо). Я решил, что так будет лучше.

Аркадий.  Ах, решил… Я тут распинаюсь перед ним – хотел поближе сойтись, вместе по девочкам выступать, а он…

Геннадий. Мне девочки не нужны.

Аркадий.  Ну, тогда давай сегодня и топай к сморкулечке. Терпение моё кончилось…

Геннадий.          …Хорошо (уходит в свою комнату).

Аркадий (вслед ему; издевательски).     «Решил»… Я здесь всё решаю.

Академик хренов…

 

Уходит в свою комнату. И тут же из его комнаты раздаётся громкая западная музыка (включил магнитофон).

 

 

Действие 4

 Сцена 3

 

Комната Евдокии Ивановны. Перегорожена поперёк шкафом (шторой). На одной половине стол, диван, стул, На диване на подушке лежит Геннадий с книгой в руке. На другой половине – бабушка на кровати слушает, прижав к уху, радио. По радио негромко звучит вальс Свиридова из кинофильма по повести  «Метель»  Пушкина.

        

Евдокия Ивановна (восторженно).     Как я люблю Свиридова, Геннадий Александрович!.. Тихо. Зима. Метелица метёт… И снова тихо… Вы слышите меня?

Геннадий (заинтересованно).       Евдокия Ивановна, а каких композиторов вы ещё любите?

Евдокия Ивановна. Чайковского, деточка, Римского-Корсакова… А вот Шостаковича – не очень … русской души нет.

Геннадий. Он не русский. И никогда не жил в русской деревне. Откуда в нём русская душа? Но разве вам не нравится Ленинградская симфония?  

Евдокия Ивановна (горячо).        Ещё как нравится!.. Так бы этих фашистов раздавила, гадов!

Геннадий. Ну вот. А говорите «не очень…».

Евдокия Ивановна.   Я хотела сказать, что он не мой композитор.  А так, деточка, он – величина, композитор мирового уровня!..

 

         Звенит звонок. Геннадий бежит к входной двери. Это пришла Надя. Слышны радостные возгласы. Дальнейший диалог в коридоре у двери бабушкиной комнаты.

 

Геннадий. Почему так долго не приходила и не звонила?

Надя.         Ой, некогда, некогда всё было!

Геннадий. Ты знаешь, я теперь у бабушки, в её комнате, живу.

Надя.         У бабушки?!

Геннадий. Это не надолго… Мне уже пообещали в другом месте. Скоро перееду.

Надя (разочарованно).           Сначала отказали… с квартирой. Теперь – здесь. Что же мы, с бабушкой будем?..

Геннадий. Не расстраивайся… Это всё Аркадий. Ему нужна отдельная комната.

Надя.         Аркадию нужна, а тебе не нужна! Тебе вообще ничего не нужно, кроме твоей химии!

Геннадий (обнимает её и вводит в комнату бабушки; тихо). Она там, на другой половине. Поздоровайся.

Надя (приветливо).     Бабушка… Евдокия Ивановна – здравствуйте!

Евдокия Ивановна.   …О!  Наденька пришла… Как я рада! Как я рада!..

 

         Убирает  радио от уха. Встаёт, кряхтя, и спешит к Наде. Геннадий, пока они обнимаются и ахают, выходит из комнаты (на кухню).           

 

Евдокия Ивановна.   Вы знаете, Наденька, мы с Геной теперь как родные, живём в моей комнате… Мне с ним так хорошо!

Надя.         А с Аркадием, родным сыном, что – плохо было?

Евдокия Ивановна.   Плохо! Он меня  обижает…бил даже. А Геннадий Александрович – благородный.  Он мухи не обидит.

Надя.         Вот именно: мухи не обидит.         А Аркадий ваш – сильный человек. Он всего добьётся в жизни!.. Моя мама так говорит.

Евдокия Ивановна (смотрит на неё удивлённо).   Так что же – вам, Наденька, мой Аркадий нравится?

Надя.         Что вы такое говорите?! Я люблю Гену… Но он ничего не может добиться: ни денег, ни квартиры …

Евдокия Ивановна.   Так вы бы его прописали у себя. Выходите за него замуж!

Надя.         Мама  ни в какую… Нашла мне жениха – москвича, директора продуктового магазина… И долбит меня, чтобы я за этого Бориса замуж выходила. «Богатый – деньги из него сыпятся, – говорит, – не то, что твой аспирант».  

Евдокия Ивановна (прерывает её).      Ох, Наденька, главное –  любовь, а не деньги! Геннадий вас так любит…

Надя.         Да, любит конечно… Но ещё больше любит свою химию – спит  и видит свои опыты. А для меня – ничего! Говорит: поехали в Новосибирск в Академгородок работать и жить. А куда я от мамы – она  же ни за что туда не поедет!   Да и холодно ужасно там.

Евдокия Ивановна.   Надя, а вы видели этого директора Бориса?..

Надя (подхватывает).         Бориса Михайловича?.. Да, а как же?! Он меня часто поджидает на машине возле института после занятий.

Евдокия Ивановна.   И вы к нему садитесь?

Надя.         Иногда сажусь.

Евдокия Ивановна (пытливо смотрит на Надю). Ну, и как он?

Надя (с вызовом).        Как?.. Цветы – огромные букеты дарит! И ничего для меня не жалеет.

Евдокия Ивановна (качает головой). Да...  Хитрый какой!

Надя (горячо).    Да не хитрый, а богатый он! Вы знаете, как он швыряется деньгами, взятки даёт на каждом шагу? Даже на похоронах родного отца, сам говорил, чтобы поскорее похоронить – всем раздавал… Маме моей пообещал отдельную квартиру, если мы с ним поженимся.

Евдокия Ивановна (качает головой).  Я слушаю вас, Надя, и думаю, что он своего добьётся.

Надя (горячо). Ни за что! Он старше меня на двадцать лет, толстый урод… Мама говорит: «Урод – зато денег комод», а я не могу!

Евдокия Ивановна (значительно).       Мама ваша, извините меня, Надя, недалёкая женщина. Одни деньги счастья женщине не принесут. Выходите замуж за Геннадия… а если он вам разонравился, то за моего Аркадия.

Надя.         Скажете такое – при чём тут Аркадий? Я люблю Гену, и мечтала выйти за него, а тут такое…

Евдокия Ивановна. Ничего такого… Поезжайте с ним в Новосибирск.

Надя.   С мамой будет плохо.

 

В комнату входит Геннадий. Надя и Евдокия Ивановна замолкают.

 

Геннадий (Наде).        Надюша, я там, на кухне, приготовил… Пойдём, поедим.

Надя (расстроенная). Мне что-то ничего не хочется… И вообще – лучше проводи меня  домой.

Евдокия Ивановна.   Это из-за меня? Так я вам не буду мешать, деточки! Я здесь за шкафом ничего не вижу, не слышу.

Надя.                  Нет, нет…я так не могу. Я пойду. Что ты, Гена, стоишь – не одеваешься?

Геннадий (поспешно). Сейчас (надевает куртку).

Надя (бабушке). Евдокия Ивановна, спасибо вам, но у меня голова разболелась.

 

                            Обнимает её. Уходят с Геннадием.

 

Евдокия Ивановна (качает головой; бормочет). Вот хитрый какой этот директор… Заманил девку под сладкую спевку.

 

            Подходит и включает радио. Оттуда музыка. Поёт Зыкина: «Течёт река Волга, а мне 17 лет…»

 

 

Действие 4

 Сцена 4

 

Воскресное утро. На кухне бабушка и Фёдоровна. Бабушка, прижав к уху радио, слушает. Фёдоровна склонилась над сковородой, рядом бутылка, стакан.

 

Фёдоровна (с раздражением, пьяно).    Что ты там слушаешь всякую муру! Я вот вчера под столом аж четырнадцать обгоревших спичек собрала. Твои нахалюги набросали!.

Евдокия Ивановна (машет рукой).   Тихо. Не мешай. Это – не мура! Это – прелюдия Баха!

 

                        Пауза. Слышна музыка Баха.

 

Фёдоровна (прислушивается).      Правда… красивая баха. Прибавь звук…

 

         Евдокия Ивановна прибавляет звук. Обе слушают, но музыка вскоре кончается и звучит голос диктора.

 

Фёдоровна.        Хорошая… но похоронная. Наша лучше «Хас-Булат»… Давай споём!

Евдокия Ивановна.   Кто ж утром поёт, Катя? Дети – спят.

Фёдоровна.                 Какие дети?

Евдокия Ивановна.   Наши – Аркадий, Геннадий…

Фёдоровна (закипая от возмущения).   Какие же это дети?!  …Два кобеля сучарят до обеда, она слушает баху, а мне убирать спички! (Вскакивает, подбегает к бабушке.)  Я тебе говорю: выключи эту брехню – ведь музыка кончилась! Давай лучше споём, а если не хочешь петь, так давай хоть поговорим!

Евдокия Ивановна (спокойно выключает радио). Отстань! У тебя, Катя, уже горячка от водки. Иди, присядь за свой стол и говори.

Фёдоровна (садится за свой стол; спокойно).        Я говорю…твой Аркаша опять новую, что ли, привёл?

Евдокия Ивановна.   Нет. У него там Эллочка.

Фёдоровна (пьяно).     Эллочка-студенточка… А этот, академик?

Евдокия Ивановна.   У него Надя. Кто ж ещё у него может быть!..

Фёдоровна.           Нахалюги! Дом… терпения сплошной. Тебя, бабка, не стесняются.

Евдокия Ивановна. Стесняются, да вот сегодня Надя осталась. Ведут себя очень тихо.

Фёдоровна.                 Тихо… Скоро десять, а они…

 

         Неожиданно из комнаты Аркадия раздаётся дикий вопль. Евдокия Ивановна и Фёдоровна замирают в шоке. Немного погодя дверь комнаты распахивается.  Из неё с тем же воплем, с одеждой в руке выскакивает полуголая  Элла и бежит к входной двери. Дверь хлопает, и вопль постепенно затихает. Из бабушкиной комнаты выбегают Геннадий и Надя.

 

Геннадий. Что случилось?!

Надя.         Кто кричал?! Кто кричал! Какой ужас!!!       

        

         Евдокия Ивановна и Фёдоровна в шоке – молчат. Скрипит дверь комнаты Аркадия, – и он в спортивном трико появляется на кухне. Все смотрят на него.

 

Аркадий (немного смущённый).    Спокойно, ребята. Я сейчас вам всё объясню… Эта стерва – слушайте – заявила сейчас мне… что она от меня беременна, и я должен – представляете! – на ней жениться!

Надя (возмущенно; нетерпеливо). Что вы с ней сделали?!        

Аркадий (молчит, подыскивая слова; потом делает характерный жест руками).     Ха-ра-ки-ри…

Геннадий. Какое ещё харакири – японское?..

Аркадий.  Нет…Это такой удар кулаком…в живот… – и вся проблема.

 

            Все смотрят на него с ужасом.

 

Надя (надвигаясь на него, кричит с ненавистью).   Какой же ты негодяй, Аркадий!

Аркадий (отступая). Тихо, тихо. Ты сама-то…

Геннадий (вдруг бросается к нему и ударяет его в лицо).         Что сама-то? Гад!

Аркадий (трогает лицо; качает головой).             Не ожидал от тебя, академик…

 

Неожиданно делает выпад и сильным боксёрским ударом  укладывает Геннадия на пол.  Надя бросается к Геннадию, трясёт его, что-то спрашивает.

 

Аркадий (потирая руку).    Готов… Нокаут.

 

Фёдоровна (медленно встаёт из-за стола с воплем).       Убивец! Убивец!!!

Аркадий (оборачивается и идёт к ней).        Тихо, тихо, лапочка… Что ты?

Фёдоровна (кричит). Тихо, тихо – говоришь! (Хватает нож со стола и пыряет им в живот Аркадия.)  Вот тебе, ирод, проклятый!!!

Аркадий (хватаясь рукой за торчащий в животе нож, удивлённо с ненавистью).      Ах ты сука!..

 

Качаясь, оборачивается и идёт в свою комнату, но через несколько шагов падает.

 

Евдокия Ивановна (бросается с плачем, расталкивая всех, к нему). Сынок, сынок, – что с тобой? О-о-о!.. Что она сделала?!  О–о-о…

Фёдоровна (протрезвев, стоит посредине сцены; в зал отчётливо, трагически). Вот такой же негодяй!.. Вот так же убил моего ребёночка! Ненавижу! Ненавижу!!!  

Евдокия Ивановна (причитает).         Сыночек мой… Сыночек мой…

 

         Надя в шоке сидит на полу возле Геннадия. Сзади на сцене появляются милиционер, врач скорой помощи и соседи по дому. Милиционер пробирается к Фёдоровне и уводит её. Геннадий приходит в себя, пытается сесть. Над Аркадием склонился врач, делает свое дело. Аркадий слегка шевелит рукой.

 

Надя (помогает Геннадию сесть, гладит его, целует; проникновенно в зал).       Какая я была дура!.. Я поеду, поеду с тобой хоть в Новосибирск, хоть на край света… Я люблю тебя!

 

                            Занавес.

 

Tags: 

Project: 

Author: 

Год выпуска: 

2013

Выпуск: 

12