*  *  *

Мытищи, Яуза, Москва…

Чащоба, поселенье, мыто –

Какие древние слова,

Как многое за ними скрыто!

Природой столько нам дано,

Историей дано – сверх меры.

Когда ж мы с ними заодно

Умножим добрые примеры?

Они завещаны в веках

Самой Московией старинной,

И на семи её ветрах

Мне слышится напев равнинный.

Он освещает путь во мгле,

Он возвращает вновь к истоку

Назло Останкинской игле

От Яузы неподалёку.

Нас душат рыночной рукой,

Лишают человека званья,

Но реки - Яуза с Москвой

Являют чудо выживанья.

БЕРЕЗЫ НА КРОВИ

Спал с рюкзаком в изголовье,

Шел и не верил глазам:

Сколько берез в Подмосковье

По боевым рубежам!

Здесь, где во имя столицы

В первую осень войны

Было приказано биться

Насмерть солдатам страны.

И на великом погосте

Многострадальной земли

Их побелевшие кости

Березами проросли.

Солнце скрывается в тучах

И пробивается вновь.

Ветви березок плакучих

Горько шумят про любовь.

Многие парни не знали

Даже о первой любви.

Встали под красное знамя…

Сколько берез на крови!

В НОВО-ИЕРУСАЛИМСКОМ МОНАСТЫРЕ

Как мощно предки возводили стены!

На церкви Константины и Елены,

Что в Истринском стоит монастыре,

Остался след снаряда на стене.

Не вмятина, а рваная щербина.

Несокрушима русская твердыня.

Дотронешься – и чувствует рука,

Что ей ни враг не страшен, ни века.

ПОДМОСКОВНЫЕ  ВЫСОТЫ

Такие открылись красоты! –

Московия сверху видна…

Скирмановские высоты –

Свист ветра и тишина.

А осень проходит краями

Полей и селений вдали,

Оставленных, взятых с боями

Шесть раз на свинце и крови.

Не в дымке скрываются - в дыме

Ребята, презревшие смерть,

Оставшиеся молодыми…

Герои – не могут стареть!

В ЛЕСНОЙ ЧАЩЕ

За жаркими днями и зноем,

За маревом впереди

Над западным Подмосковьем

Пошли наконец-то дожди.

И, страстью грибною ведомы,

Мы взяли свои туеса.

Болотины, буреломы –

Стареющие леса.

Никто их давно уж не чистит,

А ждет, чтоб под корень свести.

Лишь леший какой-нибудь свистнет,

Чтоб сбить с векового пути.

Каков же он? – встречный не спросит,

Но прошлое – снова со мной.

На дальнем скрещении просек,

На старой дороге лесной,

Где сходятся Памяти тропы

О страшных боях под Москвой,

Я снова увидел окопы

И дзоты Второй мировой.

Казалось бы, в эдакой чаще –

Ни трассы, ни светлой реки,

Куда и стекаются чаще

Громоздкие особняки,

Но здесь, в глухомани, когда-то

Стоял топоров перестук,

Ходили в ночное ребята,

Девчата спешили на круг.

Теперь – только дачники…

Душно.

Меж елей – просвет голубой,

Но помнит корнями опушка

Значения местного бой.

Казалось, чего б это ради

Загинуть в лесу

                           молодым?

Здесь клятва понятней: ни пяди

Родимой земли – не сдадим!

МОСКОВРЕЦКАЯ ИЗЛУКА

Собирала держава полки,

Чтобы фронт обозначить изгибом

От Каширы у южной Оки

И до северных речек за Клином.

Все истоки побед – под Москвой.

Вот и снова рябины багряны

И окрасился снег молодой

В Белом Расте и в Красной Поляне.

Напряженно звенит тетива,

Москворецкая гнется излука.

Собирала дружины Москва,

Как стрелу выпускала из лука.

Бьют ожившие колокола,

Полыхают знамена бурливо.

Доставала Победы стрела

От столицы и до Берлина.

ПОД ДМИТРОВОМ

У Перемиловских высот,

Метель  вовек не занесет

След 1-ой Армии ударной,

Не сдавшейся и легендарной.

Ушел под снег сухой осот

И  не победный путь коварный…       

Но Память

                   вновь меня спасет

И взор согреет благодарный

У Перемиловских высот…

ИСТРА

Удаль - не молодецкую -

В сердце слегка смирю.

Улицею Советскою

Выйду к монастырю.

Речка зовется Истрою,

Так же, как звали Дунай.

Этой водою быстрою

Тяжесть с души снимай.

Жёлтым аллея выткана,

Осень царит в лесах.

Скит патриарха Никона

В тесных стоит лесах.

Мы возродим обители.

Как возродить народ?

Реки мельчают… Жители

Их переходят вброд.

Мелким душа затронута,

Рушится Третий Рим.

Пусто.

Сиянье золота.

Новый Иерусалим.

ЛЮБИМЫЙ СНИМОК

Я прошел от Хибин и до Химок,

Впечатленьями жизни – богат.

У меня есть любимейший снимок:

Ты

         выходишь из Царских палат –

С красотою и благородством,

Что присущи древнейшей поре.

Это было в Звенигородском

Достопамятном монастыре,

Где в Москва-реку мчится Сторожка,

Где обители вид - горделив.

И глядишь ты светло и сторожко

В мой внимательный объектив.

Всё минувшее – не повторится,

Но, покуда в тебя я влюблён,

Ты выходишь, как будто царица,

Из-под свода убогих времён!

РЕКИ МОСКОВИИ

В храме природы – тихо.

Вышел я в путь с утра.

Рудница, Раздериха,

Северка и Сестра.

Рекам теперь – не сладко,

Высохли чуть не до дна

Селенка, Семиславка,

Донинка и Дрезна.

Сколько – взгляните только! –

В поймах машин и дач…

Гуслица, Городёнка,

Каменка и Киржач.

Где-то кричит электричка,

Вторят издалека

Сеченка и Синичка,

Осенка и Ока.

Русской хлебнули доли…

Да не лишим страну

Вельги – притока Нудоли,

Вели, бегущей в Дубну!