Я хочу рассказать вам об одном удивительном человеке. Он – один из «особых». Я бы назвал его дважды «особым». Первый – потому, что он воевал в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения НКВД СССР. Второй – потому, что отряд, в составе которого от действовал в тылу врага, назывался «Особые».

Это – Александр Павлович Назаров.

С ним меня познакомил бессменный руководитель нашего литобъединения Юрий Яковлевич Петрунин.

– Знаешь, – сказал он. – Нужно помочь одному человеку. Поэт, участник войны, живёт в Мытищах. Собрал книгу стихов, хочет издать, но самому ему сделать это для него проблематично. Инвалид, без ноги, передвигаться ему трудно.

Это было в 2009 году.

Что меня поразило при первой нашей встрече – его голос: глубокий мягкий баритон, обволакивающий, завораживающий… Александр Павлович позже рассказал мне, что одно время работал диктором на Свердловском радио. Интереснейший собеседник. И жизнь прожил интереснейшую.

Но, по порядку.

Итак, родился Саша Назаров 12 марта 1923 года в Илецке (Соль-Илецке) Оренбургской области.

Отец его был врачом, ветеринаром. Родители хотели видеть его священником и отдали учиться в духовную семинарию в Оренбурге. Но не по душе пришлась ему эта скучная наука, бросил, ушёл с первого курса. Каким-то образом поступил в Дерптский университет, потом учился в Риге. Стал врачом-ветеринаром. В Первую мировую войну был на фронте ветеринарным врачом в кавалерийской дивизии. Попал в плен. Бежал. Из Германии добрался через Ригу домой.

Профессия была востребована: дали работу, дали участок в Соль-Илецке, построил дом. Построил больницу. Женился – вопреки воли родителей – на красавице – дочери мельника Глебовой. Жена окончила училище, стала преподавать в школе.

И всё бы хорошо, но в 1937 году стране срочно понадобились враги народа, много врагов. Его и арестовали, как вредителя. В общей сложности – 10 лет каторги и 8 лет поселений. Там и познакомился с известным певцом Вадимом Козиным и популярной исполнительницей русских песен Людмилой Руслановой.

А матери запретили преподавать в школе – нельзя, а вдруг научит детишек всяким буржуазным мерзостям или, того хуже, завербует в шпионы. И работала она в своей школе уборщицей. И воспитывала сына.

А Саша закончил школу в 1940 году. Мечтал стать моряком. Поехал в Ленинград, поступать в кораблестроительный институт.

Не приняли – сын врага народа.

По дороге домой в поезде добрые люди посоветовали поступать в Институт физкультуры в Москве. Саша скрыл то, что отец осуждён и в Институт поступил. Благо физически был развит хорошо, увлекался спортом (а кто тогда им не увлекался?) Да и матери помогал – по вечерам работал грузчиком – вот и накачал мышцы.

А в Институте физкультуры стал мастером спорта по боксу, призёром по гонкам на мотоцикле. Занял второе место по Союзу.

С началом войны Александр, как и многие его сверстники, рвался на фронт. В военкомате говорили: – Не торопись, когда надо – вызовем.

А тут в институте прошел слух, что на стадионе «Динамо» записывают в армию. Отбор был строгий, но он прошел его (правда, со второй попытки). В его наградном листе указано: в РККА с 7 июля 1941 года, доброволец, через спортивное общество «Динамо».

Так куда же, в какие войска попал Александр Назаров?

5 июля 1941 г. при наркоме внутренних дел СССР была создана Особая группа, которую возглавил Павел Судоплатов. Личность известная, можно сказать легендарная. Чекист. В 1938 году в Роттердаме он лично ликвидировал одного из лидеров украинских националистов Коновальца, воевал в Испании, участвовал в планировании убийства Троцкого.

25 августа 1941 г. приказом НКВД СССР оперативные группы местных органов госбезопасности, призванные противостоять парашютным десантам и диверсантам противника, были преобразованы в 4-е отделы Управлений НКВД. А в октябре 1941 г. войска при Особой группе НКВД были переформированы в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР. Перед бригадой ставились задачи: оказание помощи Красной Армии средствами разведывательных, диверсионных, военно-инженерных и боевых действий; содействие развитию массового партизанского движения; дезорганизация фашистского тыла, выведение из строя коммуникаций врага, линий связи и других объектов; осуществление стратегической, тактической и агентурной разведки; проведение контрразведывательных операций.

А о том, как они воевали, говорит тот факт, что за совершенные подвиги орденами и медалями было награждено 5172 бойца бригады, а 24 удостоены звания Героя Советского Союза.

В память от этом в Мытищах в 1980 году была установлена мемориальная доска: «Здесь, на стрельбище «Динамо», в первые дни Великой Отечественной войны формировалась Отдельная мотострелковая бригада особого назначения войск НКВД СССР, личный состав которой героически сражался на фронтах и в глубоком тылу противника».

Вот в эту бригаду и попал Александр Назаров. Среди добровольцев были студенты Института физкультуры, ИФЛИ, пограничники, чекисты. Легкоатлеты братья Знаменские пятикратный чемпион СССР по боксу Королёв.

По направлению Коминтерна прибыли антифашисты-интернационалисты: испанцы, болгары, австрийцы, немцы, чехи, словаки, поляки, югославы, венгры, вьетнамцы, составившие интернациональный батальон, где комиссаром был болгарский революционер-политэмигрант, окончивший Военную академию им. М.В. Фрунзе, подполковник Красной Армии И.Ц. Винаров.

После зачисления добровольцы направлялись к местам формирования и обучения – на подмосковные стрельбища «Динамо» (Мытищи) и «Осоавиахима» (ст. Челюскинская). Они изучали оружие, минное дело, овладевали навыками меткой стрельбы, тактикой действий небольшими группами, приемами ведения разведки, топографией, радиоделом, совершали марш-броски, прыжки с парашютом. Готовились к заброске в тыл врага в составе разведывательно-диверсионных отрядов и групп.

Осенью 1941 года бойцы ОМСБОНа воевали на дальних подступах к Москве: минировали дороги, взрывали мосты, устраивали засады. Вот тогда-то Александр Назаров получил свою первую награду – медаль «За отвагу».

Группе была поставлена задача: уничтожить склады боеприпасов, которые были захвачены немцами под Истрой. Прошли туда без особых трудностей – сплошной линии фронта тогда не было. Вышли на место, определили местоположение складов, уничтожили охрану. Но возникла проблема: боеприпасы были размещены в нескольких подземных хранилищах, а бикфордова шнура было недостаточно. Пришлось разбирать артиллерийские снаряды, извлекать порох, выкладывать огневые дорожки и поджигать их.

В октябре 1941 года подразделения ОМСБОН передислоцировали в Москву. Обстановка на фронте складывалась таким образом, что бойцам пришлось участвовать в организации обороны столицы: устройство сплошной линии заграждений; минирование промышленных предприятий, стратегически важных объектов, государственных и правительственных зданий, которые предполагалось взорвать в случае их захвата немцами. В Москве создавали мощные опорные пункты с артиллерией и пулеметами.

Александр Павлович рассказывал, что их задачей было не допустить продвижения немцев от Белорусского вокзала по улице Горького в сторону Кремля. Размещались бойцы отряда в здании Колонного зала дома Союзов, а спальное место Назаров себе устроил на втором этаже, на большом бильярде. Строили огневые точки, патрулировали улицы, боролись с диверсантами, мародёрами и паникёрами.

В декабре 1941 года враг был отброшен на 150-200 километров от столицы, но боевая учёба продолжалась.

Ранняя весна 1942 года. Контрнаступление наших войск под Москвой выдохлось, шла вязкая и кровопролитная позиционная война. Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков позарез нуждался в передышке для своих измученных бойцов. Хоть на несколько дней отодвинуть начало немецкого наступления, сорвать переброску подкреплений врага по железнодорожным магистралям "смоленского треугольника" Орша-Витебск-Смоленск и то ладно! Все средства были хороши. ВВС? Однако бомбардировочная авиация не смогла решить проблемы. Да и мало её тогда было. Партизаны? Они сами нуждались в помощи... Раз немецкие эшелоны нельзя было разбомбить, а руки у партизан до них еще не доходили, оставалось надеяться только на диверсантов. И Жуков запрашивает их по самому точному адресу – у наркома внутренних дел.

4-е управление НКВД из состава 1 полка ОМСБОН формирует подразделение из семи разведывательно-диверсионных групп под кодовым названием «Особые», под общим командованием майора Петра Алексеевича Коровина. Численность подразделения 259 человек. Перед группами были поставлены задачи разведывательно-диверсионного характера: минирование коммуникаций, разрушение железнодорожных мостов, уничтожение немецких воинских эшелонов, добывание сведений о дислокации частей, техники и опорных пунктов противника. Спецгруппы действовали в треугольнике железных дорог Смоленск – Витебск – Орша.

В конце марта 42-го 259 спецназовцев ушли за линию фронта.

Две недели шли только по ночам. Костров не жгли, горячего не ели, чаи не гоняли – давились мерзлыми сухарями, скудный сухпай берегли на будущее. Каждый нес на себе и тащил на волокушах более 50 килограммов груза: оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты, взрывчатку, батареи для раций.

Успешнее всех действовал отряд Бажанова (36 человек), где был и Александр Назаров. Они пустили под откос 11 эшелонов противника, подорвали 29 автомашин и 3 мотоцикла, 1 паровоз, да еще 53 раза рвали железнодорожное полотно, уничтожив при крушениях поездов около 1600 солдат и офицеров противника. К середине мая было чем отчитаться: парализовали-таки магистрали на 15-20, в иных местах и на 50 суток, что и требовалось.

Много рассказывал о тех днях Александр Павлович.

– Самое тяжелое – голод и комары. Прятались в болотах: сырость – ни обсушиться, ни обогреться. И костер не очень-то разведёшь. Самолёты летали, как увидят дымок – бомбят.

А к тому времени отряды уже были в сплошном немецком кольце – за ними охотились. Бойцы с трудом уходили от карателей, но прорывались к магистралям. Они уже и так наделали много шума – охрана железных дорог резко усилилась. По обе стороны полотна на 200-300 метров вырубалась вся растительность, под контроль брался каждый километр путей, через полтора-два километра сооружались пулеметные вышки, подступы к железной дороге минировались, прикрывались частоколами и рядами колючей проволоки. Обычной практикой стало и использование при разминировании путей в качестве "живого трала-миноискателя" местного населения.

– Идём мы на задание. Подходим к «железке». Вдруг – шум какой-то сбоку и вроде как из-под земли. Подползли, смотрим – яма, вроде окопчика, в ней тётка сидит.

– Ой, солдатики, родненькие… Это ведь немцы придумали: на ночь сажают нас в такие ямы, а коль увидишь партизан – значит, шумни или знак подай – вот за эту верёвку дергать надо. Вы, уж, побейте меня да свяжите покрепче, а я потерплю. А то ведь убьют меня…

К лету 1942 года, исчерпав все свои физические возможности и боезапас, отряды начали пробиваться к своим. Потери были большие.

Когда по возвращении стали готовить наградные документы, выяснилась интересная деталь: в армию взяли, воевали почти год, а оказалось – к воинской присяге привести забыли. Исправили эту оплошность.

За участие в диверсионной деятельности в тылу противника Назаров получил вторую медаль «За отвагу».

В наградном листе было написано:

Товарищ Назаров за четыре с половиной месяца действия в составе отряда спецназначения в глубоком фашистском тылу лично выполнил в составе боевых групп отряда следующие диверсионно-подрывные задания, проявив при этом отвагу и мужество:

– установлено 5 мин замедленного действия, подорвано 4 автомашины с грузом и живой силой;

– подорвано железнодорожное полотно в пяти местах, чем выведен из строя участок дороги на одни сутки;

Участвовал в подрыве воинского эшелона.

18 июля 1942 года уничтожено 12 вагонов с живой силой, убито и ранено до 340 солдат и офицеров.

19 июля 1942 года подорван эшелон с боеприпасами, разбито 17 вагонов.

Достоин представления к правительственной награде медалью «За отвагу».

Мне запомнились его рассуждения о тех днях.

– Понимаешь, солдату на «передке» было намного легче. Противник перед тобой, ты зарылся в землю: окопы, блиндажи… Да, стреляют, бомбят. И ты стреляешь, ходишь в атаку. Боеприпасы закончатся – подвезут. Питание организовано. Повоевал – отвели в тыл на переформирование. А там переодели, в баньке помыли, кино показали, письма домой написал. А если ранят – в санбате или госпитале подлечат. А убьют, что-же, и такое может быть – писарь напишет «геройски погиб… похоронен: севернее деревни Смолевичи, 200 метров, на опушке леса…». Всё какая-то определенность. А у нас даже выход в деревню, чтобы достать продукты, превращался порой в героический поступок. Изредка прилетит самолёт, сбросит сухари и патроны. А надолго ли? Когда мы выходили к своим, у каждого бойца – по обойме патронов и граната… Да, мы знали, что мы – смертники. И были готовы к этому.

Затем Александра Павловича направили на Урал. В Челябинске формировалась 70-я ударной армии НКВД. Там, в 292-м стрелковом полку 181-й стрелковой дивизии и продолжил службу младший лейтенант Назаров в качестве офицера связи.

В начале 1943 года ему присвоили звание лейтенанта. Он получил разведвзвод, потом командовал разведротой.

Под Курском, 4 июля 1943 года – осколочное ранение, перебита голень. Восемь месяцев в госпитали в Казани, ампутация ноги. Комиссовали. И началась гражданская жизнь…

Поступил в юридический институт. В 1945-м перевёлся на литературный факультет педагогического института в Оренбурге. Работал в областной газете «Чкаловская коммуна». После окончания института год работал директором 48-й школы в г. Никель. Преподавал русский язык и литературу.

Затем снова работа в газете «Чкаловская коммуна». Увлёкся журналистикой, написал монографию о творчества Маяковского. В марте 1951 года был участником Второго Всесоюзного совещания молодых писателей. Там познакомился с Константином Симоновым.

Возглавлял областное издательство в Оренбурге.

Когда открывали музей Маяковского в Москве – вспомнили о нём, его работах. Писатель Перцов пригласил его научным сотрудником музея. В музее – с 1973 по 1980 годы, со временем стал директором музея.

Был знаком со многими писателями и поэтами, особенно близко с Константином Симоновым, который был председателем комиссии по наследию Маяковского.

А жил в Мытищах, на улице Попова.

Запомнилась еще одна подробность. Как-то во время случайной встречи с одним своим фронтовым другом он узнал, что, оказывается, всё это время числился как погибший, и его фамилия выбита на мраморной плите студентов Института физкультуры, погибших в годы войны.

12 ноября 2010 году Александра Павловича не стало. Осталась книга его стихов, магнитофонные записи его воспоминаний… Осталась память о нем…

Холодный ветер свищет,

Вгоняя нас в озноб.

На Волковском кладбище

Последний твой окоп.

Труба отбой пропела,

Затих неравный бой.

Израненное тело

Здесь обрело покой.