24 сентября 2016 года отметил своё 70-летие Виктор Михайлович Сошин – один из «родителей» альманаха «Полдень», почетный гражданин Мытищинского района, почетный житель Перловки и Тайнинки, строитель, руководитель, законодатель, общественный деятель. Общественный совет альманаха присоединяется к многочисленным поздравлениям и пожеланиям в адрес юбиляра и желает ему в новом десятилетии своей жизни осуществить творческие планы и деловые проекты! Предлагаем читателям «Полдня» главы из автобиографической книги Виктора Михайловича.

Волки

Быль

В первый год работы в райфинотделе направили меня на проверку в отдаленный сельский Совет, Ивановский.

Была зима. Туда добирался попутным автотранспортом. К вечеру, завершив проверку, решил возвратиться домой, а это более, чем пятьдесят километров.

Работники сельского Совета отговаривали, мол, вечер, морозы жуткие – в январе зима в полном разгаре.

До железнодорожной станции – около пятнадцати километров.

Молодость берет свое. Решил идти пешком: километров пять до совхоза «Петровский», а там, возможно, попадется попутная машина до железнодорожной станции Добринка.

Вышел на дорогу. Рядом лесополоса, и я – наедине с собой. Настроение было превосходным. Небо надо мной усыпано яркими звездами, луна желтовато освещает округу, под ногами поскрипывает снег, мороз кусает щеки. В руке у меня кожаная папка с бумагами. Чинно, важно и весело иду по пустынной округе. Как всегда, напеваю песню. Настроение – чудо!

Прошел километра три от Ивановского. Справа завиднелись животноводческие помещения: коровники, кошары. В округе держали баранов, овец. Не зря эта местность славилась хорошими валенками. Так и назывались – Ивановские валенки. Раньше финансовые органы всё контролировали. Многие валяльщики валенок не брали разрешение на производство работ, чтобы не платить налоги. А налоги были немаленькие. Вообще, раньше всё облагалось налогами: каждая лишняя свинья, баран, корова, телок, яблоня, груша. Только кур не трогали фининспекторы. Бывало, приходишь в деревенский дом, а там и куры, и телок, и козочки, и поросята – в сарае зимой холодно. Только начинаешь говорить о налоге, хозяйка – в слезы, как жить без скотины?! И начинает причитать: «Сынок, не выписывай извещение, я их порежу ночью». А я – совсем юнец, «слепой» инспектор, до конца еще не осознавал, каково хозяйке без скотины. Для меня главное – инструкция, и ее надо выполнить. Да и от соседей порой поступали заявления – жалобы, что, мол, сосед валяет валенки, у него лишний скот. Было и такое, и довольно часто.

Да, жестокие тогда действовали законы по отношению к настоящему хозяину, не давали ему развернуться, окрепнуть. Почему так? Вроде бы и Н.С. Хрущев, наш вождь в то время, радел за сельское хозяйство. А вот на тебе, взял и ввел законы, которые бьют по инициативе, по своему, кровному, родному домашнему хозяйству. До дикости дело доходило. Действовал налог на холостяков и малосемейных граждан. Да, надо было стимулировать рублем рождаемость после огромной потери населения в годы войны. Тут спора, как говорят, нет. Но нельзя же доходить до абсурда! Женился человек или вышла замуж девушка – через месяц плати налог на малосемейных граждан. Им что, до свадьбы надо было пожить вместе месяцев восемь, а затем перед родами жениться? Сейчас так часто бывает. А тогда была чистота отношений между молодежью. Не дай Бог, девушка перед свадьбой беременна – позор на всю деревню! А закон на это толкал.

Или, исполнилось двадцать лет, на следующий месяц и девушка, и парень должны платить налог на холостяков. Ну, а если не встретила девушка достойного человека или наоборот, почему они из-за налога должны торопиться жениться или выходить замуж?!

Мои размышления о несправедливых налогах остановили движущиеся черные точки.

Вначале я подумал, что это кто-то идет или едет в санях на лошади.

Вокруг была пронзительная тишина, и каждый шаг звонко, со снежным скрипом, раздавался по округе. Не переставая идти, я пристально начал вглядываться в точки. Я определил, что они движутся в мою сторону, а их количество стало с приближением увеличиваться. Я насторожился: почему они целенаправленно идут ко мне? Засверкали зелено-яркие глаза. Отчетливо стало видно, что точек примерно пять-шесть, и что они идут друг за другом, как говорят, в шаг.

Я вспомнил, что так ходят не собаки, а волки. До меня стали доходить звуки их хрустящих шагов. С каждой минутой они становились отчетливей. Волки спокойно шли друг за другом по дорожке, проложенной ведомым. Это были, видимо, сытые волки. Глаза у них блестели, шаг был нетороплив.

В голове стучали мысли: что же мне делать, как защититься?

В округе никого нет, кругом темнота, а до жилья еще более двух километров.

Что же делать, что же делать? Ощущалась страшная беспомощность, беззащитность. Вспомнил, мне рассказывала мама, что в войну, в поле, у моей бабушки тоже была незапланированная встреча с волками. Она тогда спаслась тем, что легла на землю и притворилась мертвой. Волки подошли к ней, обнюхали, помочились на нее и ушли.

У меня мгновенно созрело решение. Я лег на обледеневший асфальт, к груди прижал папку с бумагами, чтобы как-то защититься от простуды.

По земле отчетливо передавались приближающиеся шаги.

Начинаю размышлять: вот подойдут волки, почувствуют, что живой, и давай раздирать мое тело, и погибну я ни за что, ни про что.

Говорят, перед надвигающимся трагическим «концом», как на экране проплывает вся сознательная жизнь. Картинки прожитых дней побежали перед глазами. Вспоминал непростое детство – недостаток тогда чувствовался всегда и во всем, послевоенные годы были тяжелыми. Все понимали, что многое разрушено и заброшено. Многие не вернулись с войны. Большинство семей были обезглавлены, процветала безотцовщина. Не всем ребятам удалось получить достойное образование.

От нужды сельские ребята ринулись кто куда в города. Мои братья уехали на Урал, в Челябинск. Кто был «с головой», встал на ноги.

Один брат, Володя, получив водительские права, стал работать в домостроительном комбинате. За добросовестный труд, будучи уже бригадиром, был награжден орденом «Трудового Красного Знамени», создал хорошую семью. Один из сыновей, Игорь, стал мастером спорта по борьбе.

Другой брат, Вячеслав, закончив школу ФЗО, многие годы работал слесарем-монтажником на Челябинском металлургическом заводе, подтвердив высший седьмой разряд. А после работы занимался в вечерней школе и в литературном объединении «Металлург», впоследствии став его руководителем, добившись больших успехов в поэтическом творчестве. Вячеслав стал членом Союза писателей СССР, известным поэтом.

Всё эти события всплывали у меня в сознании.

Вспомнил мать, всех родственников, друзей детства, однокурсников по техникуму, преподавателей. Как будто смотрел фильм о прожитом.

Надо же, думал я, как бесславно может закончиться моя жизнь!

«Ты же еще ничего не сделал, не выполнил то, что начертано тебе судьбой».

Меня охватило оцепенение. Я понял, что могу замерзнуть. Принимаю решение: будь что будет! Поднимаю голову – в округе тишина, только яркая луна и многочисленные звезды.

Звуки шагов страшных зверей почему-то прекратились. Значит, они рядом и наблюдают за мной. Покрутил головой вправо, влево – не видно и не слышно. Медленно приподнимаюсь не в полный рост. Попробовал на корточках пройти немного. Вроде бы все спокойно. Таким же методом прошел ещё метров пятьдесят. Никого нет, никто за мной не гонится.

Но опасения не отпали. Рядом – лесополоса, где могут затаиться волки. Встав в полный рост, решил бежать рысцой – другого выхода не было.

Слышу – навстречу едет автомашина, освещая фарами дорогу. Я прибавил шаг. Вдалеке послышались голоса. Это уже веселее! Добежал до приближающихся людей. Мой испуг стал смягчаться.

Навстречу мне шли несколько человек, армяне, приехавшие на работу. Поздоровавшись, я им рассказал о случившемся и посоветовал не идти дальше. Тут один другому говорит: «Я же тебе говорил, что надо было из дома брать пистолет, а ты: не надо, не надо. Видишь, волки кругом. Ты что, не слышал про тамбовских волков?» Посоветовались, решили идти обратно вместе со мной. Хорошие оказались попутчики, добрые. Хотя я не особенно был разговорчив, внутри еще все полыхало.

Дойдя до поселка, ребята устроили меня на попутную машину до станции. Сев в поезд, я долго не мог успокоиться. Но вместе с волнением была и радость, что остался жив, и все обошлось благополучно.

Встреча с волками не состоялась.

Сон

Повествование-быль

...Я описываю сон, который был у меня почти сорок лет назад и который длился три года. Но в силу его яркости и убедительности он врезался в память и остался на всю жизнь. Я его помню в деталях, отчетливо помню отдельные моменты и события, слышу голоса друзей и старших товарищей, вижу улыбающиеся лица, вижу себя совсем юным. Да, это было давно...

В 1961 году я приехал с Тамбовщины в Звенигород учиться в финансовом техникуме. Мне шел пятнадцатый год. Сказать, что я приехал учиться по призванию, было бы неправдой. Моей мечтой было поступить в музыкальное училище: уже тогда я играл на трубе в духовом оркестре и занимал призовые места на районных смотрах художественной самодеятельности, исполняя сольные песни «Каховка», «Орленок» и другие.

Пытался поступить после семи классов, но меня не приняли, ссылаясь на то, что нет четырнадцати лет. Раньше были дикие правила-требования: не хватает месяца до дня рождения – жди еще год. Да и конкурс в музыкальное училище был значительно выше, чем в финансовый техникум.

Ну, так уж получилось, что стал финансистом, а не музыкантом. Видимо, судьба. Хотя музыка во мне живёт и по сей день. Люблю петь для себя – в лесу и среди друзей – для души.

Музыка должна присутствовать в любом деле, потому что это – красота, а красиво работать дано не каждому. Это тоже талант. И среди финансистов я много встречал одаренных и красиво работающих людей.

Первое знакомство с преподавателями озадачило. Немножко было непривычно, что к тебе обращаются на «вы», в школе такого не было. Почувствовал, что я уже взрослый.

Ребят было немного, в основном, девочки. Странно было, как в малиннике.

В двух группах ребят – не более восьми человек. Но возрасту мы были разные. Виктору Абрамову из Зарайска около тридцати, Володе Чумаку из Новомосковска больше двадцати пяти, Юре Тосенко из Донского – девятнадцать, а нам – Володе Москвину из Мурманска, Коле Бабушкину из Лебедяни, Валере Положенкову из Щеглов Курской области – было по четырнадцать лет.

Коля Бабушкин быстрее нас повзрослел, модно начал одеваться, под другим углом посматривать на девчонок.

Жили мы дружно, в одноэтажном общежитии, стоявшем во дворе техникума. Все в одной комнате. Я не помню, чтобы мы ссорились. Иногда нам делала замечание комендант общежития (звали мы её просто Шура, отчество я не помню) за возвращение из Москвы в воскресенье после десяти часов вечера. Она со своей мамой жила в этом же доме.

По соседству с нашим общежитием жил директор техникума – Михаил Захарович Кузнецов. Глубокий след в моей памяти оставил этот человек. Энергичный, всегда улыбающийся, с сияющими глазами. Прекрасно владел знаниями политэкономии, умело и доходчиво прививал интерес к ним. На занятия приходил всегда со стопкой журналов, газет, читал из них вырезки. На конкретных примерах пояснял законы и азы политэкономии. Мне в завершение учебы говорил: не расставайся с политэкономией, она дается тебе легко, чувствую, что придется тебе защищать кандидатскую диссертацию, не забудь пригласить меня. Да, Михаил Захарович, светлая вам память, низкий поклон. Заложили вы в меня хорошее зерно, пусть я и не состоялся как ученый, но зато стал неплохим экономистом.

Хотя я пытался выполнить его завет, брался за кандидатскую по политэкономии после окончания экономического института, но столкнулся с внутренним препятствием. Мне не совсем понравилось определение «социалистический способ производства», чувствовалось здесь много не­правды, искажения и просто лжи. И я запротестовал, поняв, что в будущем не смогу читать студентам этот раздел. Так мы с руководителем и разошлись на этой почве[1].

Хорошую память оставила о себе Тамара Ивановна Кузне­цова, жена нашего директора. Строгая, всегда со вкусом одетая, с пронзительным взглядом карих глаз. Так часто бывает, что характер преподава­теля сродни его дисциплине. Тамара Ивановна читала нам предметы «Налог с оборота» и «Госдоходы». Была грамотным и требовательным преподавателем.

А вот «Государственный бюджет» – наука тонкая, не допус­кающая суеты, тема требует спокойствия, выдержки. И преподавала нам эту дисциплину такая же спокойная, высокоинтеллигент­ная Таисия Ефимовна Коробова. Я поражался ее выдержке, такту, вежливости. Может быть, из-за этого я перешел в ее группу и защитил диплом по «Государственному бюджету». К тому же она была у нас классным руководи­телем.

Мне довелось ее вновь увидеть весной 1982 года. Было это так. Жили мы тогда в Долгопрудном. Проснувшись в субботу рано утром, я говорю Татьяне, супруге: «Знаешь, что думаю сделать сегодня?..» А она мне в ответ, как будто прочитала мои мысли: «Хочешь в Звенигород съездить».

Мы быстро собрались и сели на электричку. Первым преподавателем, которого встретили в техникуме, была Т.Е. Коробова, а затем неизменившаяся, такая же живая, слегка полноватая, жизнерадостная Валентина Михайловна Петрова – спортсменка и наш физрук.

Вообще, в техникуме преподавательский состав был очень сильный, чувствовалась слаженность и дисциплина.

Строгий, суховатый по характеру, редко улыбающийся завуч – Александр Николаевич Демичев. Он читал учащимся предметы на базе десятилетки. Все его боялись, но уважали.

Вчерашняя выпускница финансового института Нина Ивановна Беспалова была с резковатым, иногда со «взрывами», характером. Обычно бухгалтеры – «сухари», а она была ближе к лирикам. Да и практики работы на предприятии у нее не было, а без этого науку читать тяжело, нужно не один годовой баланс сделать самому, чтобы познать хорошо учет. Нина Ивановна стара­лась, чувствовалось, переживала за нас. Мне она, если честно, раскрыла секреты бухучета. И потом, когда я учился в инсти­туте, мне было очень легко.

Запомнился по-доброму преподаватель географии. Кажется, звали его Александр Федорович. Спокой­ный, всегда улыбающийся, знающий и любящий свой предмет, он нравился нам. Никогда не грубил, не ругался. Ко мне обращался «товарищ Сошин». Интересно было...

Помню, на втором курсе на урок немецкого языка приходит женщина – молодая, невысокого роста, с высокой прической, симпатич­ная, застенчивая, щеки розоватые от волнения, и начинает с нами знакомиться на немецком языке. Для нас это шок: мы к этому не привычны. Я, помню, говорю: «Ви хайсензи» - «Как Вас зовут?». А она опять отвечает по-немецки. Но мы уловили, что ее зовут Ида Петровна. Подумали: вот влипли! Но постепенно она заставила нас изме­нить отношение к языку, и я вспоминал ее по-доброму и когда учился в институте, и когда сдавал кандидатский минимум.

Врезался в память преподаватель физики, хотя и не помню его фамилию и имя.

Спрашивал он по любой теме, независимо от времени изучения. Мы получали вначале одни «двойки». Для меня это было ЧП! Ведь у меня – ни одной «тройки», мне обязательно нужна стипендия. Хоть и небольшая – тринадцать рублей, да и мама присылала пять-десять рублей, – но без нее не прожить. Талоны на двухразовое питание в студенческой столовой (кстати, кормили очень вкусно!) стоили одиннадцать рублей. А еще за общежитие надо было отдавать два рубля в месяц. По сегодняшним меркам деньги небольшие, а тогда - о-го-го!

Физика нас поставила в раздумье: что делать?! Мы уже начали возму­щаться, мол, это не профилирующий предмет, зачем она нам? Но преподаватель был спокойным и заставил нас, идя на его уроки, повторять весь пройденный материал. Это была хорошая школа. В любом деле требуются глубокие знания, а не поверхностные. Спасибо учителю...

Как островок счастливой семейной жизни, запомнились супруги Нина Васильевна и Иван Семенович Мищенко. Улыб­чивые, но очень строгие. Нина Васильевна преподавала мате­матику, владела предметом в совершенстве. Иван Семенович читал десятиклассникам «Историю КПСС». Был секретарем парткома, а я – секретарем комсомоль­ской организации группы. Помню случай: наши девчата закружили с городскими ребятами, да и разболтали по техни­куму ненужное; пошел шум. Обсуждали девчат на комсомоль­ских собраниях с оргвыводами, а затем Иван Семенович пригласил меня на партком как секретаря организа­ции. Сняли с меня стружку за неудовлетворительную воспи­тательную работу и объявили выговор. А мне самому было неполных шестнадцать лет! Такие у нас были нормы жизни. А может, так и надо? Ответственность была, не то, что сейчас, – неуправляемое общество, «задемократилась» молодежь.

Люди, о которых я рассказал, мне запомнились, и будут со мной до конца жизни. Я благодарен им за жизненную основу, от них я начал свое движение в жизнь.

Мне думается, что я их не подвел, твердо шел по правильному пути, не страшась трудностей, не паникуя перед препят­ствиями.

Пусть у нас в техникуме не было благоустроенного общежития, комфортного учебного корпуса, зато у нас была хорошая и добрая группа, нас окружали хорошие и добрые преподавате­ли.

Перед дипломом мы ночевали во дворе под звездным небом: не захотели уходить на квартиры и попросили разреше­ния остаться на улице, рядом с цветником, – романтика, красота. Как давно все это было...

Эго был сон, красивый, добрый и чистый. Не хотелось с ним расставаться. Но водоворот жизни брал своё. После техникума меня отправили работать на Тамбовщину. Неполных восемнадцать лет, экономист райфинотдела, назы­вают по имени-отчеству. Взрослый человек.

Направили проверять нефтебазу. Главный бухгалтер завалила меня папками с бумагами и ушла из кабинета.

Сижу, не знаю с чего начать. Хоть плачь!.. Задумался, начал искать конец веревочки, за какой можно зацепиться, и так пошло-пошло...

После армии я вернулся вновь в райфинотдел на должность старшего экономиста и продолжил учебу в Экономическом институте. Затем перешел на вечернее отделение, переехав в Саратов, где и обосновался.

Работал на заводе экономистом, финансистом, затем заме­стителем заведующего райфинотделом.

После института, а я окончил его на «отлично», меня пригласили начальником финансового отдела областного строи­тельного объединения. Так я расстался со своей первой специальностью. А в техникуме мне пророчили, что буду министром финансов! Жаль, конечно, что предсказание не сбылось, но, видно, не судьба.

Зато я связал свою жизнь со строительством. Закончил второй институт, Политехнический, получил профессию инженера-строителя. В 29 лет возглавил крупное строительное управление и вот уже более 30 лет тружусь в строительной отрасли, занимая различные руководящие должности.

В Мытищи меня пригласили друзья. Начинал я работать с главного инженера строительного управления, но долго не задержался и быстро продвинулся по служебной лестнице, дойдя до главного инженера треста и генерального директора объедине­ния.

Жизнь идет быстро, вроде бы незаметно. Свободные часы заполняю литературой, музыкой. Тянусь к стихам, читаю ежедневно. У меня много друзей.

Люблю цветы, лес, собак. Душа живет! Удалась ли жизнь? – иногда спрашиваю себя. Где-то да, а где-то могло быть иначе... С высоты пройденного пути вижу: из меня получился бы хороший финансист!

Письмо сыну

Максим, я хотел бы, чтобы у тебя многое получилось и состоялось в жизни. Нелегко это.

Некоторые говорят: «Судьба, от нее никуда не уйдешь...» Я не полностью согласен с этим мнением. Много примеров, когда под жизненный закат у человека раскрывается талант. А он у него был с рождения, но, к сожалению, человек не придавал этому значения и не создавал условий для его проявления. А сколько загубленных талантов от неумения ими распорядиться! Сколько погибло даровитых людей от пагубных пристрастий, от неорганизованности, от заблуждений, от недопонимания процессов, происходящих как в обществе, так и в мире.

Я об этом говорю потому, что каждый человек должен вырабатывать свои ориентиры, основываясь на познаниях прошлого и заглядывая в завтра. Тогда никому никого не придется заставлять учиться, читать книги, заниматься спортом, уважать друг друга. Все войдет в норму, как должное: «Человек познает мир и себя».

Ты можешь спросить у меня: «А разве ты все прожитые годы жил по ориентирам?» Я смело отвечу: «Да». Я постоянно искал себя, старался раскрыть больше граней своих способностей. Удалось или нет? Думаю, многое удалось. Вообще, если честно, я удовлетворен пройденной жизненной дорогой. Была ли возможность построить ее лучше? Конечно. Но, к сожалению, а, возможно, и к радости, оптимальный путь никем не запрограммирован.

Могу сам себя спросить: а какие могли бы быть другие варианты?

Ну, например, я с детства любил петь, участвовал в смотрах художественной самодеятельности, несколько раз рвался поступить или в музучилише, или в культпросветучилище. Но, как говорят, не судьба. Ну, а если бы, представим, вдруг совершилось бы, что могло получиться?

Наверное, с моим настойчивым характером и целеустремленностью, да и при наличии неплохих природных задатков, я мог бы состояться как хороший певец.

Любовь к песне я пронес через все годы и пел для души, для друзей, для близких.

В то же время, я никогда в молодости не думал, что я буду многие годы трудиться в строительстве. Вроде бы с юных лет начал научать финансы, политэкономию, закончил по этому направлению и техникум, и институт, а жизнь внесла свои коррективы.

Попав в строительную отрасль, я задумался: почему я должен быть здесь вторым, третьим, а не первым?! Это желание побудило меня освоить строительное дело, получить специальность инженера-строителя.

С вершины пройденного пути могу искренне и без бахвальства сказать, что сплав знаний в области финансов и экономики, строительства дал мне существенные возможности для того, чтобы стать руководителем строительных организаций. Хороший или плохой получился из меня руководитель? Организации, которые довелось мне возглавлять, всегда были в передовых рядах. А главное, я понимал смысл и задачи управления. Отсюда и подходы, и методы, и результаты.

Может быть, я назидательно говорю, но без личных примеров я не могу раскрыть для тебя свои мысли и взгляды.

Какие бы важные черты я хотел, чтобы ты пронес по жизни? Честность, порядочность и трудолюбие. Думаю, что эти черты должны присутствовать в каждом человеке. Тогда было бы легче и красивее жить. Сейчас я, наблюдая за тобой, вижу: они сопровождают тебя. И мне бы очень хотелось, чтобы они никогда тебя не покидали.

Соблюдая и выполняя эти принципы, тебе будет интересней жить, потому что ты будешь востребован как личность друзьями, близкими и обществом. А это так здорово, когда тебе верят, в тебе уверены, тебе доверяют.

Ещё бы я хотел, чтобы ты выполнял принцип: «В здоровом теле – здоровый дух». Физически здоровый человек раскрыва­ется быстрее и многограннее. Да и вообще, когда человек не думает о болячках, он думает о другом. Для этого, бесспорно, надо следить за здоровьем и поддерживать его в нужной я форме. Это тоже требует упорства, системности и понимания того, что обществу ты нужен, прежде всего, здоровым. Только здоровый, талантливый человек своими правильными действиями, работой может способствовать продвижению общества вперед.

В армию я пошел слабеньким и худым, вес был 56 кг, на перекладине я не мог подтянуться ни одного раза. Задумавшись, решил вплотную заняться спортом, и результат не заставил долго ждать. Ежедневные двухразовые упражнения с гантелями, гирями, а после – обливание холодной водой – дали возможность неплохо играть в футбол, настольный теннис, выполнять упражнения на спортивных снарядах, а вечером самостоятельно заниматься по институтской программе. Кстати, мне редчайше повезло: в армии за три года я сдал экзамены за три курса института! Так что для меня армия действительно настоящая школа жизни. Кроме слов благодарности и хороших воспоминаний у меня к армии ничего нет, никаких претензий. Да и дедовщины у нас не было. Наоборот, «старики» к нам, молодым, относились уважительно, внимательно, опекали нас. Я не помню случая, чтобы кто-то нас, молодых, обидел.

Меня, как голосистого, «старики» просили читать указ о демобилизации, но это для меня было почетно. К тому же они избрали меня секретарем комсомольской организации. А вечером и утром на строевых занятиях я запевал песни, был запевалой части. Помню, перед парадом 9 Мая во Владимире, где я служил все три года, командир части подполковник Кучеренко сказал: «Пройдете хоро­шо, споете хорошо песню про ракетчиков (я служил в ракетных войсках стратегического назначения) получишь отпуск –10 суток». Я говорю, что уже был в отпуске. Командир в ответ: «Поедешь еще». И слово он сдержал, а мы и его, и себя не подвели – прошли и спели на параде, как надо.

Можно много интересного вспомнить, рассказать тебе, Максим, об армии. У меня столько прекрасных эпизодов в памяти осталось, столько интересных и добрых судеб солдат, командиров. Золотая пора! Я счастлив, что служил в армии, и по сей день мысленно благодарю всех офицеров, командиров, которые с нами занимались.

Мы их уважали и признавали. Не дай Бог, чтобы кто-то из нас даже лейтенанту не отдал честь-приветствие. Даже и мыслей об этом ни у кого не было! А сейчас, к сожалению, всё изменилось.

Какой порядок в стране, такой и в армии. По-другому не бывает. Несколько лет назад поехал я в командировку в Иваново, на обратном пути заехал во Владимир и решил посетить свою часть, посмотреть, что изменилось, как живут солдаты. Выделили мне подполковника сопровождающим, иначе нельзя – ракетчики. Городок, конечно, стал лучше, красивее, новая столовая, расширен плац, все ухо­жено.

Зашел в казарму, решил посмотреть, где спал, где занимался спортом, учебой. И что ты думаешь: дневальный, как стоял, так и стоит – ни чести, ни команды! Дальше идем по казарме: полураздетые солдаты балуются, дерутся подуш­ками, хоть бы они остановились, просто сказали бы «здрасте», нет, продолжали махать подушками. Но если старшего офицера солдат не считает нужным приветствовать, то о чем дальше можно говорить?! О каком порядке в армии рассуждать?! Мне, честно, стало жалко армию, офицеров и, конечно, солдат, ведь не они же в этом виноваты. Виноваты мы все: не создали условия, обстановку, чтобы молодой человек осознал, что такое армия и кто такой офицер-командир.

Конечно, надо поднимать престиж и уважение к армии, к Отечеству, к Родине. Я нисколько не сомневаюсь, что всё встанет на свои места, образуется, но для этого требуется время. Слишком далеко зашли! О чем можно говорить, если наши «правители», вместо того, чтобы подать гражданам пример, направляют своих «наследников», обходя воинскую службу, в престижные университеты Англии, США. А ведь в царские времена такого не было! Аристократы себе этого не позволяли. Да, обидно и горько, что мы так легко потеряли, унизили все то, что с большим трудом и потерями завоевали наши отцы, деды, ма­тери и бабушки.

Думаю, обязательно придет время, когда молодой человек будет рассуждать так же, как и мы когда-то: «Как я не пойду в армию?! Меня засмеют, а девчата посчитают боль­ным».

В завершении службы в армии я взвесился: во мне вместо 56 кг стало 75 кг; гирю 24 кг я мог толкнуть 50 раз, а штангу 50 кг вытолкнуть одной рукой; в студенческой зачетке стояли отметки по экзаменам за три курса института. Счастливое время!..

Максим, я хотел бы, чтобы ты был всегда принципиальным в решениях и действиях. Это очень важно. Здесь требуется ум, характер, воля и взвешенность.

Анализируя пройденную дорогу, я отмечу, что иногда я был крайне принципиальным, избегая гибкости и компромиссов. За такую позицию я всегда «получал»: имею в виду недовольство (мягко говоря) своего начальства. Моя несдержанная прямолинейность, хоть и часто правдивая, очень не нравилась. А я об этом, как правило, не задумы­вался. Отсюда – сдержанный рост по службе, отсут­ствие весомых наград. А работал я, честно говорю, не жалея ни себя, ни время. Вкалывал в полную силу с 7 утра и до... Работал сколько нужно, включая все субботы, иногда и воскресенья. А отпуск выпрашивал раз в три года. Мы постоянно готовили объекты к вводу, к праздничным датам, завершению месяца, квартала, года.

Большинство из нас, я в этом уверен, и не думали тогда ни о каких наградах. Просто работали, знали, что так надо, что труд необходим для нашей страны.

Нам говорили, что полученную прибыль надо направить на строительство или реконструкцию завода, мы все брали «под козы­рек» и выполняли. Надо, значит, надо. Была уверенность в завтрашнем дне, доверие друг к другу, вера в светлое будущее. Мы жили надеждой на лучшую жизнь. Верили слову руководителя, начиная от руководи­теля великой страны и кончая начальником любого масштаба, предприятия или организации.

Сегодня, к сожалению, этого нет. Мы не знаем, что будет завтра. Мы не знаем, в каком обществе мы живем, и как придется жить вам, молодому поколению.

Правильно сказал выдающийся русский писатель Юрий Бондарев: «Мы, как самолет, взлетевший и не знающий аэродрома посадки». Вот так и мы летим, а куда – неизвестно.

Обидно и печально! Наша страна не только богата природ­ными ресурсами, но и своей историей, родословными корнями, красивым духовным миром. Нет больше такого народа – душевно­го, доверчивого, доброжелательного, распахнутого, работящего и высокопатриотичного, как у нас. Для формирования такого особого человека нужны и особые условия: необъятные просторы с жестко-мягким климатом, своей природой, реками и озерами, со своей великой Волгой и могучим Байкалом, со всеми морями и океанами. Такой масштаб величия – только у нас, в России; здесь только мог родиться богатырский русский народ, оберегая рядом с собой множество народов и национальностей. Наша Россия, как букет полевых цветов, состоящий из множества трав и разнотравий.

В этом наша сила, что мы объединены в один мощный кулак, в одну стержневую основу. И покуда будет стержень, наша страна будет и великой, и красивой. Я почему-то верю, что Россия, ее многонациональный великий народ, встанет с колен в полный рост. Я всматриваюсь в выпускников школ и вижу, какая талантливая у нас молодежь, и радуюсь, что будет, кому взять руль управления.

Ошибки, допущенные за последние пятнадцать лет руководством нашей страны, явно заметны. Мы видим и сегодня шараханья из стороны в сторону, множество не продуманных и не совсем взвешенных решений, принимаемых Правительством России. Мы видим ошибки в подборе и расстановке руководящих кадров, отсутствие должного контроля, начиная с лиц высшего эшелона. Мы многое видим, но, к сожалению, так сегодня устроена система управления обществом, что нас, народ, часто не слышит или, самое страшное, не хочет слышать высшее руководство страны.

Мне сегодня непонятно, как и каким образом у нас в стране появляются миллиардеры, мне непонятно, почему выборы в органы власти должны происходить только по партийным спискам, мне непонятно, кто формирует идеологию нашего развития и кто следит за ее реализацией.

Мне непонятно, как может губернатор быть гражданином другой страны и править издалека своей губернией и как этот губернатор мог создать такой капитал, что переплюнул всех в мире, не работая практически нигде. И все это у нас на глазах! Или та же Нарусова сидит в сенате, представителем национального округа, о котором она, видимо, мало что-то слышала. Почему ее дочь развращает нашу молодежь с телеэкрана? Кто им это позволил? Мы? Конечно, нет. Мы молчим, но у каждого из нас есть вопросы. Почему к нам так относятся, почему с нами так поступают?

Можно, конечно, сказать: «Не обращай внимания, все это мелочи». Но из мелочей складывается все большое, а главное, формируется вера или безверие.

Ты помнишь, как я выступал за Ельцина, рассчитывал на что-то свежее, новое. Мне нравились его призывы к демократии, его смелые критические выступления на Пленумах и Конференциях ЦК КПСС. В наше общество нужно было вдохнуть что-то свежее, уж больно партия - КПСС - замяла нас по всем направлениям.

Ельцин вначале показал себя тем, кто вроде бы и нужен. Но, к сожалению, все это оказалось неискренним, обернулось ложью, чванливостью и высокомерием, с последующей местью своим же однопартийцам, коллегам, секретарям, министрам.

Но так, по-человечески, и по всем канонам праведным, поступать нельзя и недостойно. От «правления» Ельцина и по сей день «отрыжка» как в делах страны, так и у нас всех.

Он столько бед натворил в России, а с него никакого спроса! Кто ему дал право рассорить и натравить друг на друга народы?!

Почему Чечня жила красиво, в согласии со всеми народами, и вдруг стала очагом кровопролития? Мне довелось быть в Грозном в 1996 году, я видел разрушенные школы, больницы, поликлиники, вузы, парки, дома, я видел заплаканные лица жителей, как чеченцев, так и русских, я видел молоденьких ребят, которые только что надели шинели и, как «пушечное мясо», были направлены сюда.

Я видел, как восстановленные объекты вновь разрушались. У меня есть книга, изданная в 80-х годах, «Чечено-Ингушетия». Какие там красивые были парки, скверы, фонтаны, красивый город Грозный, открытые улыбки у жителей. И вдруг разом, по велению одного человека, все изменилось, перевернулось. Как же так? Мы же собрались строить демократическое общество, а кровопролитие допускает один человек! А самое главное и страшное, никто за это не ответил. А ведь и по сей день там льется кровь, туда вкладываются огромные народные средства, тлеют очаги конфликта межнациональной розни. Как же так? Кто-то нам должен сказать об этом.

Или взять сегодняшние проводимые реформы. В моем понимании, всякая реформа - путь улучшения жизни населения, ну, а если происходит наоборот, то кому они нужны?!

Пример - 131-й Закон о местном самоуправлении. Все здравомыслящие люди видят и чувствуют, что мы не созрели ни экономически, ни политически для его реализации. А сверху давят: давай, выполняй.

Далее, как сирота, отрасль «сельское хозяйство». Мне самому довелось десять лет обустраивать село: возводились благоустроенные дома, детские сады, школы, больницы. Строились на промышленной основе большие животноводческие комплексы, птицефабрики, зерносушильные комплексы, котельные и т.д. Чувствовалось, поднимается село, действительно выполнялась одна из главных целей: выравнивание условий жизни в городе и в деревне.

И вдруг, одним махом, все достигнутое – «коту под хвост». Спрашивается, почему так? Почему вновь на селе появились буржуйки для отопления? Почему ученики зимой пишут диктант в варежках, почему работники села перестали чувствовать «запах» денег? Они что, рабы?! Почему мы их поставили в резко неравные условия с жизнью горожан? И таких примеров можно привести множество, и везде возникает слово «почему».

Когда всем нам будет понятно, почему это происходит, тогда будет возрождено доверие и уважение к руководству нашей страны. А то идут недомолвки, рассуждения, различные высказывания по Стабилизационному фонду, но ответить четко и ясно никто не хочет. Отсюда и вопросы.

Да, Максим, наговорил я тебе то, что ежедневно, ежечасно меня пугает и терзает. Так хочется, чтобы наша страна воспрянула, сбросила с себя всю наносную тину и вновь засияла, заиграла своими янтарно-алмазными гранями, неповторимыми красотами нашей природы.

Я уверен, что так и будет, что тебе, Максим, доведется пожить в такой стране, где жизнь будет радостной, интересной и уважительной.

Только для этого, конечно, необходимо трудиться, трудиться и еще раз трудиться.

И нисколько я не сомневаюсь, что ты своим добросовестным трудом, своей любовью к Родине, к ее истории, к ее великому народу, внесешь достойный вклад в ее процветание и дальнейшее развитие. Успехов тебе.

Обнимаю, папа.

22.06.2006