Юбилейная сборная поэтов-кедринцев

Спасибо вам, братья, поэты, честные и смелые, за верность народу, седому нашему, за любовь и нежность к России, к маме бессмертной нашей; она ведь так настрадалась, что равной ей на земле нет.

Валентин Сорокин

Анатолий ГОЛОВКОВ

(1927 – 1995)

КОНТУЗИЯ

Бежал, и падал, и опять вставал,

Пролазил под горящими вагонами,

Что накрепко зажал между перронами

Большой полуразрушенный вокзал.

Очнулся. Что-то холодно и сыро.

Читаю: «Зал транзитных пассажиров»,

А я лежу на каменном полу

В заваленном опилками углу.

Всё ноет до последнего сустава.

Наверное, ушли мои составы,

И так тоскливо ждать издалека

В пустом вокзале третьего звонка.

И чую в безысходности печали:

Своё мои вагоны отстучали

И юность безвозвратно увезли

Куда-то по ту сторону земли.

Не может быть! Всё это только сон:

Состав горящий, выстрелы, перрон.

И я пытаюсь встать и крикнуть громко,

Исторгнув стон мучительный - и только…

Никто не отозвался мне в ответ.

Из кассы ветром выдуло билет.

В бессмертие, наверно… Но туда

И до сих пор не ходят поезда.

* * *

Накал сраженья был неистов,

Лишь устоять бы нам, а там…

Теперь меня везут туристом

По этим памятным местам.

А сколько их лежать осталось,

Где на полях тучнеет рожь!

Имён бы сколько ни писалось,

Всех всё равно не назовёшь.

Отсюда к мирному рассвету

Ребята нашего полка,

Как жизнь, Великую Победу

Несли на кончике штыка.

Герман ВАЛИКОВ

(1927 – 1981)

ПОЛЯ

Был тополь, словно чудо-юдо рыба –

Стоймя стоял на высохшем хребте.

Подашься в горы – над тобою глыба

Нависнет в напряжённой высоте.

А тут поля… Совсем иное дело!

И две сосны, как царские врата…

Был на Кавказе – отдохнуло тело…

А для души целебней широта!

* * *

В росистое это утро

Полянка светлым-светла:

Сосёнка горит, как люстра

В гранёной крупе стекла.

И в капле любой таится

То жемчуг, а то алмаз,

То искра из глаз волчицы,

То искорка милых глаз.

Будь хитрый ты и умелый,

Напрасны твои труды –

Попробуй такое сделай

Из солнышка и воды!

Юрий ДЕГТЯРЁВ

КОММУНАЛКА

Мы школу общенья с младенческих лет

Прощли в коммуналке горластой -

И утренней очередью в туалет,

И – вскладчину – песней нечастой.

Ушёл безвозвратно, но не позабыт

Людей воспитавший красивых

Тот тяжкий, тот славный, тот медленный быт

Чадящих с утра керосинок.

Там спичкой умели делиться одной,

И чёрной – случалось – бедою,

И было, как праздник, лото в выходной.

И мама была молодою…

1965

ДЕМОКРАТАМ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ

Когда советский дом

Пошёл на слом,

Вы помните,

Как с гиканьем и свистом

Смеялись вы

Над девушкой с веслом,

Над пионером,

Мальчиком-горнистом.

Над группой мухинской,

Что у ВеДеэНха,

Над молотом с серпом

Давясь ухмылкой,

Над Родиной,

Что стала вам плоха…

И получили

девушку

с бутылкой.

2001

Григорий КРУЖКОВ

ЧЕХОВ

Я Чехова прочёл, когда болел.

Приятель школьный мне носил из дома

Собранье сочинений – по два тома.

Я все тома в неделю одолел.

А впрочем, писем, видно, не прочёл,

И пьес, должно быть, и и ещё чего-то,

Но если я чего и не учёл,

То я и говорю не для учёта.

Но чудится мне некий символ в том,

Что, как таблетку, в день глотал я том,

Который был бог весть когда написан

И в точку оказался мне прописан.

Грипп в третьем классе –

Счастье, а не зло;

Я вряд ли понял, как мне повезло;

Лишь далеко по времени отъехав,

Тот курс леченья вспомнил вдруг –

И сам,

Уже ничьим не вторя голосам,

Соединил два слова:

Доктор Чехов.

* * *

Есть в осени особенные дни,

Я бы сказал, капустной заготовки.

Не так в глаза бросаются они

В столице – но уже в её тени,

Близ Окружной, в Лосинке и в Перловке,

Они торжественны, как искони.

И каждый понимает по старинке:

Везут капусту – осень на развилке;

Дурное бабье лето позади,

Теперь уже и заморозков жди,

И может снег негаданно явиться,

Уже и шапок можно не стыдиться.

А бабушки пуховые платки

Завязывают и влекут тележки.

А мужики, отряженные в спешке

Супругами, берут с собой мешки.

Торгуют по-особому лотки:

Арбузы – баловство, а тут приспело

Хозяйственное, истинное дело!

Ложатся с хрустом на пол кочаны,

И все в дому одним увлечены –

От ребятишек малых до свекрови:

- А где ж морковь? Нельзя же без моркови! –

Рубить, крошить и квасить про запас.

Ведь скоро холода обступят нас.

Николай ЯКШИН

(1950 – 2011)

ПЛАЧ ПО Н.А. НЕКРАСОВУ

Да пребудет Орфей златогласый!

Мне милы и Хайям, и Расин.

Но России нужнее Некрасов –

Совестливый Отечества сын.

Исшутились до колик, до точки.

Насмеяли морщины у глаз.

Где ты, хитрый поэт-одиночка?

Вызволяй из весёлости нас.

Он придёт и смущенно застынет.

Что за племя блаженных людей?

Просмеяли такие святыни,

Расхихикали столько идей!

Вор на воре вором погоняет;

А когда всё растащат до дна,

На работника воры пеняют,

Что у нас в закромах ни рожна.

Работяга прибавит в работе –

И опять зажирует ворьё.

И зачахнет опять в несвободе

Неподкупное имя твоё.

* * *

Как вышло, так и вышли.

Но кто это тишком

К лохматым нашим виршам

Крадётся с гребешком?

Да, он цирюльник ловкий,

Освоил с давних пор

Военную «нулёвку»,

Чиновничий пробор.

А что ему за дело

До наших завитков?

А то его задело,

Что сам он не таков.

Радетели ранжира

В расчёсками в руках

Считают, что от жира

Витают в облаках…

Для сытых есть перины.

Им навевают сон

И запах бриолина,

И ножниц перезвон.

А наше дело злое –

Метаться и кричать,

И плакать под луною,

И головой качать.

Вячеслав МАКАРОВ

(1950 – 1994)

* * *

Утро воздухом весенним

Затопило даль и ширь.

Вот уже глядит на Север

Красный увалень снегирь.

Скачет полем, день встречая,

Жизнь встречая,

лес гнедой.

А синица раскачала

вёдра с талою водой.

То ли выдали получку,

То ли просто от любви

Под кустом, собравшись в кучку,

Матерятся воробьи.

Пусть ещё морозы жахнут

На исходе февраля,

Но уже травою пахнут

Потемневшие поля.

Хорошо, что год от года,

Успокоенность круша,

Обновляется природа,

Обновляется душа.

* * *

Заставляют лгать, а так не хочется

Округлять наивные глаза.

Нет, моя душа, ты не пророчица –

Лучшей жизни ждать уже нельзя.

Снова поколение безверия

Совершит свой бесконечный круг.

Время очень точная материя.

В нём ничто не происходит вдруг.

Будет сон, и будут революции.

И опять – нахальные – вперёд!

Снова все желания сольются, и…

И опять сомненья и разброд.

Жизнью правит хаос, а гармония –

Верный знак природы неживой.

Что ж опять гляжу из-под ладони я

В некий мир

за далью грозовой?

1994

Александр СЫТИН

* * *

Я счастлив.

Я любил. И был любим.

Те дни, то лето

время отлистало.

Но до сих пор волнением знобит

овал лица. Или движенье стана.

Счастливое смятение моё…

Как трепетал я!

Как я ждал её!

И как её лицо ко мне летело.

И радоваться мне оно хотело.

Паркет сиял. И мы срывались

в вальс –

в тепло касанья

и в сиянье глаз…

И потому-то на исходе дня

мой вид

мне сердце скорбью не наполнит.

Есть женщина, любившая меня.

Она меня

дневным и летним помнит…

О СВОБОДЕ

Я свободный человек.

У меня свободный выбор.

Или наскребу на булку,

Или - просто голодать.

Голодание – полезно.

Я свободный человек.

Я работаю на стройке.

Или я раствор таскаю,

Или в туалет иду.

Туалет у нас бесплатный.

Я свободный человек.

Я свободный от зарплаты.

Восемь месяцев без денег.

Не хожу к окошку кассы.

И окошко – в паутине…

Я свободный человек.

У меня свободный выбор.

Или – сам отдам я шапку,

Или в шапке убежать.

Но шпана – свободна тоже…

1999

Владимир КЛИМОВИЧ

РОВЕСНИКАМ

Нет боевых у нас медалей.

Но это не обидно мне:

Мы на войне не воевали,

Мы только были на войне.

Она вершила суд над нами

И был не белым белый свет,

Сожженный дочерна боями

И оккупацией трёх лет.

Убить нас,

Вытравить и выжечь

Враги старались, как могли.

Но мы сумели в пекле выжить

Ростками стойкими земли.

Взросли мы,

Ожили, взлетели –

Неотличимы от других.

Военных шрамов нет на теле,

А на душе –

Не видно их…

* * *

Идёшь лесной тропою длинной

И постигаешь, не таясь,

С любою веткой и былинкой

Почти языческую связь.

Босой ногой неосторожно

Его топтали много лет –

Но бескорыстный подорожник

Не скрыл свой лечащий секрет.

Не роза с царственного трона

К нам снизошла, как божество, -

Неброский ландыш сердце тронул

И стал лекарством для него.

А ели хмурость и колючесть

Не в том ли горестная суть,

Что знают ветки эту участь –

Нам устилать последний путь…

…Не зря у нас со дня рожденья

Живёт соперником мечты

Предощущенье превращенья

В деревья,

Травы

И цветы…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

* * *

Николаю Майорову

Им не дано понять, как мало жили,

как на своих поминках – пить вино.

И всё-таки

спокойно сгнить в могиле

им не дано!

Три «станкача» от пулемётной роты.

Бойцов десяток. Политрук-поэт.

И было символическое что-то

в том, как в снегу терялся редкий след.

Но не дано, нет, не дано забыться

убитому в атаке на бегу.

Он молодые наши видит лица.

Он пишет нам

сквозь годы и пургу.

Да, это он слова такие пишет,

вихрастый мальчик, навсегда солдат:

«Не думайте, что мёртвые не слышат,

когда о них потомки говорят…»

* * *

Недвижимость моя –

рассветный сад.

Неслышимость моя –

рассветный дом.

Все спят ещё,

все очень крепко спят –

и ветер,

и жена,

и дальний гром.

Заглянет солнце –

буду тут как тут

я на посту упрямо,

как солдат.

Настойчивость моя –

рассветный труд.

Уверенность моя –

рассветный сад.

Николай ДОРОЖКИН

СТРАШНЕЕ СКАЗКИ

По всем статьям не повезло…

Как просто в сказке, хоть и жутко.

Сундук Кащея, заяц, утка,

Яйцо, игла…И в ней - всё зло!

В ней все причины невезений,

Несовпадений, неудач,

Неположительных решений

И нерешаемых задач.

Так в путь! Сундук искать! Иди же!

Готовь калёную стрелу,

Готовь стальные пассатижи –

Ломать проклятую иглу!

Как просто в сказке! Жизнь трезвее…

Поймёшь ты, вдруг или не вдруг,

Что нет в реальности Кащея

И призрачен его сундук.

С тоской затравленного волка

Дойдёщь лысеющим умом,

Что та проклятая иголка

Не где-то, а в тебе самом…

* * *

С января стучится в окна

Скороспелая весна.

Корка снежная намокла

И становится тесна.

В ледяных февральских лужах

Отражаются слегка

Зародившиеся в стужах

Молодые облака.

По стеклу звенят фотоны,

Подоконник напекло…

И побегами лимоны

Нежно тычутся в стекло.

Маляры у нас, как прежде,

Обновляют этажи…

И рождаются надежды,

И являют миражи.

И всё меньше в сердце злобы.

В небе Сретенья – лазурь…

И уходят все хворобы,

Унося с собою дурь.

Весь простор насквозь проветрен.

Шире ширь и выше высь…

И, разбуженная Светом,

Набирает силы Жизнь!

Валентина ПОПОВА

У КОСТРА

Гаснет вечер. Тепло и безветренно.

Сладко пахнут фиалка да мята.

«Почитай нам, пожалуйста, Кедрина», -

Каждый раз меня просят ребята.

Поспевает нехитрое варево.

Стало тихо. Лишь речка бормочет.

Им не надо меня уговаривать –

Буду рада читать, хоть до ночи.

Погодите винить в равнодушии

Тех, кто вырос, беды не изведав:

Вы бы видели, как они слушают

Эту трудную правду – «Беседу»!

Как бы шли мы по долгим дорогам,

Чем запомнились нам эти ночи,

Если б не был со мной Молибога,

Если б не было «Куклы» и «Зодчих»,

Если б не было людям доверено

Что поэту до горечи свято!

«Почитай нам, пожалуйста, Кедрина», -

Каждый раз меня просят ребята.

1980

* * *

Я мудрости житейской научилась:

В душе кипят страданье, горечь, злость –

Не потому, что горе приключилось,

А потому, что счастье не сбылось.

А если счастье сбудется, то вскоре

Вся радость разлетается, как дым:

Мы безутешны вновь, но не от горя –

Мы просто счастья нового хотим.

2001

Владимир ПЕШЕХОНОВ

(1949 – 2012)

ОКОП

В неглубоком окопе

Прохладно пахло грибами,

Пропадал отдалённый

Железнодорожный гул,

И, как старый гончар,

Задумчивый дуб

Корнями

Красноватую глину

И мял, и крошил, и гнул.

И неслышное солнце

В густую траву уползало

По душистому брустверу,

Где распевали шмели…

И заполнить

Полуметровую щель провала

У земли не хватало

Зелёной живой земли.

Всей бессмертной природе,

Сколько бы не трудиться,

Не достать из траншей

И по памяти не слепить

Молодые и старые,

Неповторимые лица,

Чьи убитые жизни

Мы продолжаем жить.

1984

НАДЕЖДА САДКО

Памяти Вячеслава Макарова

Прошлое прошло

Быстро, как заря.

Водное стекло

Меркнет, и не зря.

Мрачны лица нимф,

Но над головой

Долго длится нимб –

Ясный, волновой.

И когда дрозды

Грянут, выйду я,

Словно из воды,

Из небытия.

1997

Валерий ФЕДОСОВ

ПЕСНЯ О ТОМ

Я ехал за длинным рублём

В края, где гребут их лопатой…

Но песня моя не о том, -

обратно в родительский дом

вернулся едва ль не в заплатах.

Я был холостым пареньком.

Свобода! Какие пелёнки?

Но песня моя не о том, -

охотник вернулся с «хвостом»:

с долгами, женой и ребёнком.

Строителя красный диплом

карьеру сулил, перемены…

Но песня моя не о том, -

узнал, что такое бетон

лопатой кидать по две смены.

Прорабы, мы с другом вдвоём

водяру хлестали бы дольше…

Но песня моя не о том, -

дружок мой залёг под крестом,

а я не беру её больше.

Сегодня скажу не тая,

что многого в жизни добился:

есть дом и большая семья,

любимая жонка моя,

я с ними – живой.

И не спился.

1986 -март 2012

ИДЕАЛ

Бредём – ползём, и всё – на нервах,

Грохочем эхом между скал;

А он мелькнёт алмазом в недрах:

Казался, был и вот – пропал!

А прикоснётся, – как приснится

Желанный шёпот в тишине,

Дразнящий свет пера Жар-Птицы,

Всё разгораясь в вышине…

И брызнет горний хмель на мысли

Повестки тягостной людской,

Что так разрозненны по жизни,

Но насмерть спаяны судьбой.

Февраль 2012

Вячеслав СИВОВ

СОСНОВЫЙ БОР

В сосновый бор, как к другу, на минутку –

За утешающей целебной тишиной…

Он, ненароком, обратит вновь в шутку

Невзгоды

и обдаст живительной волной

Смолистого от зноя, словно брага,

Пьянящего весёлого огня.

И вскружит голову дразнящая отвага,

И жизнь светлее глянет на меня.

Подняв глаза на перистые кроны,

Стволов органных слыша перегуд,

Я из предчувствий выведу законы,

О, я такое в радости смогу,

Что мудрецам, пожалуй, и не снилось,

А мне, безумному от радости, дано…

Вот – бабочка на сердце опустилась

И пьёт, как из цветка, предчувствия вино.

МЫ – РУССКИЕ!

Мы любим жизнь,

(быть может, слишком…)

Нам жалко прошлого

до слёз,

Мы до седых волос – мальчишки…

«Чета белеющих берёз»

Средь утомлённой жёлтой нивы

Нас погружает внутрь себя;

«Рек океанские разливы»

Нам синью душу теребят:

Нам тесен этот мир подлунный,

Часов несносен мерный стук.

Предел – нам, как браслет чугунный

На лёгкость оперённых рук.

Гляди – малявинские бабы

Сжигают «Пляской» тесный холст:

Их в жизни веселят ухабы,

Подбрасывая смех до звёзд.

Мы легковерны, словно дети;

Нам Слово – и отец, и мать.

Мы часто попадаем в сети,

Но не впервой нам сети рвать.

Мы любим жизнь,

За что, быть может,

Она в нас тоже влюблена.

И лезет вон душа из кожи,

Надеждой этою пьяна.