Великая Российская революция. Так ученые сегодня называют социально-политические процессы на территории бывшей Российской Империи, запущенные свержением самодержавия в марте 1917 года и, в основном, закончившиеся к моменту провозглашения на этой же территории в декабре 1922 года нового государства: Союза Советских Социалистических Республик (СССР). Революционные процессы в России, в свою очередь, были связаны с мировым военно-политическим кризисом 1914-1918 годов и с процессом глобализации мировой экономики, резко ускорившимся в начале ХХ века.

В Восточной Сибири революционные события 1917-1922 годов проходили с особой остротой. Регион, несколько столетий считавшийся глубокой внутренней провинцией Российской империи, стремительно изменялся.

Строительство Транссибирской магистрали неизбежно вовлекло Восточную Сибирь в глобальные экономические, а затем и политические процессы. Поражает скорость, с которой Сибирь становится площадкой для реализации самых разных транснациональных проектов. Эти перемены изменяют не только сложившиеся политические и экономические отношения в регионе, но и трансформируют сознание его жителей, меняют их повседневную жизнь. Глобализация представляет собой с одной стороны сочетание процессов концентрации и централизации (вокруг новых центров, часто находящихся за пределами государственных границ), а с другой — деконцентрации и децентрализации (за счет вовлечения региональных и других структур в международные процессы вопреки интересам старых государственных центров).

Первоначально транснационализация Сибири разворачивается под контролем имперских структур. Ее первыми признаками становятся: нарастающая волна внутренней и внешней миграции (особенно в ходе столыпинских переселений), ускоренная урбанизация и пролетаризация зоны Транссиба. Размывание культурной идентичности и традиционных ценностей коренных народов Сибири и ее русского старожильческого населения ведет к социальной дестабилизации. После строительства КВЖД и начала русской колонизации Маньчжурии, Россия все больше втягивается в международную политику Восточной Азии, в качестве одного из ключевых игроков. Обострение ранее существовавших противоречий России с мировыми державами дополняются новыми вызовами на новом военно-политическом театре, наиболее резко отзывающимися именно в Сибири. Подавление Боксерского восстания (1900) и Русско-японская война (1904-1905) создают внешний фактор политического давления и источник радикализации политических процессов внутри страны.

Русско-японская война также впервые привела к серьезному конфликту интересов между жителями Европейской и Азиатской частей России. Первым военный конфликт на Дальнем Востоке изначально казался бессмысленным, и они с одобрением встретили явно невыгодный мир. Сибиряки же, в целом, лучше осознавали японскую угрозу и были готовы продолжать войну. Но их мнение мало кого интересовало. А направленные из центра на подавление революционных выступлений карательные части озлобили местное население и сделали его существенно менее лояльным к центральной власти.

События первой русской революции в Сибири (1905-1906) имели подчеркнуто «регионалистский», если не сепаратистский, характер – Читинская и Красноярская республики – что объясняется, помимо прочего, и существованием внешнего фактора. В Иркутске активно действовали революционные террористические организации, управляемые из-за рубежа. Кроме того, в Восточной Сибири начинается процесс политизации национального вопроса, прежде всего у бурят. Национальная интеллигенция, к тому времени достаточно развитая и активная, использовала эти настроения в целях для создания политических движений. Развитие этих движений естественным образом сближала их с революционными силами, создавая единый антиимперский фронт с четко выраженной региональной спецификой. Ужесточение условий и численный рост политической ссылки в Сибирь провоцировали дальнейшую радикализацию событий.

Следующий этап радикализации транснациональных процессов в Сибири связан с Синьхайской революцией (1911) и началом гражданской войны в Китае, приведшей к независимости Монголии. Специфика этих событий состояла в ключевом положении национального вопроса (тибетского, монгольского и урянхайского), что привело к его «экспорту» в восточные регионы России, прежде всего в Бурятию. Под влиянием монгольских событий возникает движение «панмонголизма». Параллельно с этим монгольская революция становится прецедентом для других народов, озабоченных проблемами самоопределения. Эффективная работа российской дипломатии – в основном посла России в Монголии М.Я. Коростовца – и администрации (в том числе военного командования), временно вернула Монголию под сюзеренитет Китая, но существенно расширила русское влияние в этом регионе. В то же время территория Урянхайского края (Тувы) переходит под протекторат России (1914) с передачей ведения всех политических и дипломатических дел в нем Иркутскому генерал-губернатору. Проводниками русской экспансии в числе прочих были известные деятели Петр Бадмаев и Агван Доржиев и малоизвестный Евгений Августус. Во всех этих событиях Иркутск выступает в качестве традиционного военно-административного, экономического и исследовательского центра восточной политики России.

Одновременно обнаруживается усиливающееся влияние транснациональных структур на экономическое положение сибирских трудящихся, которое носит как позитивный, так и негативный характер. С одной стороны, активно развивается маслодельная и кредитная кооперация. Сибирский союз маслодельных артелей был одним из первых российских кооперативов, который вышел на внешний рынок. Экспорт сибирского масла в 1914 году составлял почти 16,0 % мирового уровня. В рамках финансовой глобализации многие населенные пункты Сибири получили доступ к дешевому кредиту. Обратной стороной тех же процессов стало прямое вмешательство ТНК в судьбы рабочих золотых приисков, приведшее к Ленским событиям 1912 года, когда в результате борьбы компании «Lena Goldfields» и группы русских вкладчиков за контроль над акциями «Ленского золотопромышленного товарищества» было убито и ранено около 500 человек. Работа в Иркутске во главе комиссии Госдумы по Расследованию Ленских событий стала отправной точкой в политической карьере А.Ф. Керенского.

События 1917-1920 гг. определяют роль Иркутска, как точки сборки нового геополитического плацдарма, и арены важнейших событий Великой Российской Революции и Гражданской войны в Сибири. Съезд Центросибири и последовавшие за ним декабрьские и июньские события, координация действий против повстанческих движений Г.М. Семенова и Р.Ф. Унгерна, борьба за установление Советской власти в Якутии, деятельность чехословацких и польских вооруженных формирований, интервенция держав Антанты, восстание Политцентра и расстрел А.В. Колчака и т.п. Именно в этот период воздействие транснациональных процессов на события в Сибири носит наиболее мощный и неуправляемый характер. Причем важно понимать, что, несмотря на лозунги и ожесточенную конкурентную борьбу, как «красные», так и «белые», а также многочисленные интервенты и «регионалисты» объективно делают одно дело – трансформируют восточную часть Российской империи, с разной степенью успеха интегрируют ее население в новые мировые политические и экономические структуры.

Период 1920-1922 гг. открывающийся вступлением частей 5-й армии РККА в Иркутск, знаменует с одной стороны дальнейшее усиление транснационализации Восточной Сибири в ее наиболее радикальной форме связанной с деятельностью структур Коминтерна. Однако, с другой стороны монополизация политического процесса в руках этой группы (к тому же опирающейся на древний имперский центр в Москве) парадоксальным образом делает ее наследницей старой имперской политики. Активное движение бурятских, и иных национальных кадров, в разных политических лагерях российской политики в конечном итоге заставляет переосмысливать как тактику мировой революции красных так и государственные проекты белых, что в свою очередь меняет геополитические расклады в Азии. Иркутск и Восточная Сибирь становятся уже не объектами, а субъектами транснациональных процессов, разворачивая их в сторону Дальнего Востока России и за ее границы: в Китай, Монголию и Корею. Здесь закладываются основы нескольких зарубежных коммунистических организаций.

Так 22 января 1919 года в Иркутске создается корейская секция РКП(б), а 8 июля 1920 года проходит Всероссийский съезд корейских коммунистических организаций, на котором присутствуют и представители зарубежных корейских коммунистических групп. После закрытия съезда учреждается Всероссийский Центральный исполнительный комитет корейских коммунистических организаций. Именно от него ведет свою родословную современная Трудовая партия КНДР.

16 сентября 1920 года в Иркутске состоялось историческое заседание Президиума Секции восточных народов с Монголо-тибетским отделом, который принял план работы отдела и план проведения конференции Народно-революционной партии Внешней Монголии (позднее МНРП, ныне МНП). А 17 ноября 1920 года были приняты решения об открытии в Иркутске военно-политической школы для монголов, где в числе первых прошли обучение будущие руководители независимой Монголии Д. Сухэ-Батор и Х. Чойбалсан.

Деятельность иркутских структур Коминтерна была важна и для других стран Восточной Азии. В частности, инструктор Монголо-тибетского отдела М.М. Сахъянова активно содействовала организации и нелегальному проведению I съезда КПК в Шанхае в июне 1921 года, а первый делегат от КПК на III конгрессе Коминтерна Чжан Тайлэй позднее проработал в Иркутске более года. Иркутские интернационалисты также способствовали созыву I съезда коммунистических и революционных организаций Дальнего Востока, открывшегося в конце 1921 года в Иркутске и продолжившего свою работу в Москве. На этот съезд впервые прибыла японская делегация, ставшая ядром руководства Коммунистической партии Японии (ныне КПЯ).

Однако опасения Москвы по поводу возможной повторной утраты контроля над процессами в Сибири, а также неблагоприятная для восточной политики Коминтерна международная обстановка постепенно приводит к сворачиванию этой активности. Иркутск лишается полномочий на международную деятельность, и Сибирь постепенно вновь превращается в политическую провинцию, сравнительно изолированную от транснациональных процессов.